Владимир Марочкин - Повседневная жизнь российского рок-музыканта

Как это ни странно, но в Питере мало рок-музыкантов, имеющих высшее образование. В основном это рокеры старой формации. БГ окончил факультет прикладной математики Ленинградского университета, вторая «золотая рыбка» Анатолий Гуницкий четыре года проучился в Первом медицинском институте, а уйдя оттуда, поступил на заочное отделение театроведческого факультета Института театра, музыки и кинематографии. Первый «аквариумный» басист Михаил «Фан» Васильев получил высшее образование в Ленинградском инженерно-экономическом институте, где, говорят, учился на одни «пятерки». Второй «аквариумный» басист Александр Титов окончил Ленинградский технологический институт. Дюша (Андрей Романов, ныне покойный) учился в Ленинградском институте инженеров транспорта и на факультете журналистики ЛГУ, правда, до диплома так и не доучился…

Майк Науменко посещал лекции в Ленинградском инженерно-строительном институте, где преподавал его отец, но также не доучился. Ушел после четвертого курса, с головою погрузившись в рок-н-ролл.

Кумир питерской публики начала 70-х Владимир Рекшан («Санкт-Петербург») окончил филологический факультет ЛГУ. Клавишник первого состава «Санкт-Петербурга» Михаил Марский учился в Высшем промышленном училище им. Мухиной. В актовом зале «Мухи» и репетировала легендарная группа «Санкт-Петербург». Двое других музыкантов из этой группы — братья Сергей и Владимир Лемеховы — занимались в Академии художеств.

В стенах Ленинградского механического института родилась бит-группа «Аргонавты», ставшая в 70-е годы одной из самых популярных групп города.

Вокалист питерской группы «Кочевники» Михаил Боярский окончил театральный институт.

В Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии встретились Максим Леонидов и Николай Фоменко, там же они собрали группу «Секрет».

А вот из нового поколения я знаю, пожалуй, лишь одного музыканта, имеющего диплом о высшем образовании. Это — Михаил Борзыкин, лидер группы «Телевизор», скандалист и бунтарь. Интересно, что Борзыкин окончил филологический факультет того же Ленинградского университета, что и Борис Гребенщиков, мишень его яростных песен.

У других же питерских героев за плечами в лучшем случае «путяга» (ПТУ то есть), в худшем — коридор и мужской туалет. Может быть, потому и музыка в Питере такая резкая, рубленая и… однообразная. Когда слушаешь питерские команды, создается ощущение, будто все они играют один и тот же рифф, правда, фирменный ленинградский.

P. S. Может показаться странным, почему автор акцентирует внимание на подобном противопоставлении Москвы и Питера, но дело в том, что институт — кроме получения реальных знаний и пяти лет беспробудного веселья — дает легальную возможность не идти в армию тем, кто этого не желает. Институт — это та «отмазка», при которой тебе не колят аминазин и ты не рискуешь своим здоровьем и даже жизнью, притворяясь в психушке психом. Да, конечно, дважды в год надо напрягаться умом, чтобы сдать экзамены, но это все же лучше, чем портить собственную белую, нежную, до боли родную кожу уколами психотропных веществ…

Гастрольные байки

Чтобы как-то оправдать существование ансамбля в стенах МИЭМ, группа Сергея Жарикова «5001» поехала на лето в институтский спортивный лагерь: вот, мол, будем для студентов на танцах играть. А начальником лагеря оказался бывший генерал по фамилии Чуча (студенты его за глаза называли «Ракетоносцем»). Естественно, он подошел к лагерной жизни по-армейски: подъем в шесть часов, потом — зарядка… Но наши-то рокеры с танцев возвращались за полночь, а потом до утра магнитофон слушали. Какая уж тут зарядка! Короче говоря, вышел у них с Чучей конфликт. Он попробовал навести порядок в распорядке дня артистов, для чего вознамерился спрятать аппарат. Но Жариков стал грудью на защиту колонок и усилителей. Так они — Жариков и бывший генерал — и стояли минут пять друг против друга, бледные, сжав кулаки. Чуча вдруг резко повернулся и ушел, бросив с полдороги, что с музыкантами он еще разберется. От расправы их спасла знакомая девочка из канцелярии, которая вовремя сообщила, что в ректорат ушла докладная на Жарикова со словами, что, мол, «Жариков напал на Чучу с кулаками…». Музыканты похватали свои инструменты, набрали матрасов и поехали в близлежащую Рузу. На рейсовый автобус шли ночью через лес с матрасами наперевес.

Руза — это очень красивое место: давным-давно там было старое городище, на месте которого сейчас стоит искусственно насыпанный холм, внизу речка течет, и на высоте 800 метров находится культурная площадка: качели, карусель, Дом культуры и деревянная танцплощадка. Женя Морозов, который был в ансамбле аппаратчиком, пошел к директору парка и напрямик спросил его, сколько он готов заплатить за концерт. «По пятерке», — ответил директор. «Нас это не устраивает», — сказал Морозов. А до них там еще одна команда играла, про любовь пела, и Морозов стал допытываться, сколько она делала сборов. Выяснилось, что музыканты получали по пятьсот рублей за лето. «Ну, мы вам эти сборы сделаем за месяц, — сказал Морозов, — но только тридцать процентов — наши».

Директор этим предложением заинтересовался, поскольку парк зависел от доходов: больше посетителей — больше премиальных! Цены на билеты были подняты до 75 копеек, а по тем временам, во вторник, среду и четверг проход на танцы стоил 25 копеек, а с пятницы по воскресенье — 50 копеек Но московские гости потребовали по 75 копеек: как суперстары какие-то! В итоге «5001» дали по полторы тысячи рублей в месяц. И уж потом под эти цифры дирекция парка подгоняла тарифные ставки музыкантов.

И вот — первые танцы. Огромная площадка, на ней деревянный помост, музыканты играют, но никто не заходит, хотя за оградой стоит довольно большая толпа местной молодежи. Сыграли одну вещь, вторую, третью, четвертую… Вдруг в центр танцплощадки выходят какие-то местные «аборигены»: «Ништяк играете! Мочите дальше!» Тут и остальной народ повалил, забив танцплощадку до отказа!

После концерта местные урела окружили музыкантов. Стоят, пальцами на них показывают, обсуждают: того или этого? Крустер свои провода быстренько смотал и бегом в радиорубку. Вот и выбрали они Павла Бабердина: иди, говорят, сюда. Павел пошел ни жив ни мертв. А они его качать стали! Потом на землю опускают, по плечу хлопают: «Молодцы, мол, шейки ваши ништяк! Если кто обидит, скажи, мол, мне или ему — всем п….ц настанет!» И ушли. Павел перевел дух: «Ну все, прописку получили…»

Да, их признали! А то как же: вытеснили местных музыкантов! Местные же музыканты сами пришли в гости, и за все время, что группа «5001» провела в Рузе, у них не было никаких эксцессов, никаких неприятных историй.