Владимир Марочкин - Повседневная жизнь российского рок-музыканта

«Потому что меня и мою беременную жену не пускали в зал менты!»

А потом песню «Эй ты, там, на том берегу» он посвятил «иностранным гостям, находящимся в зале, ментам и прочим гадам». Прокуратура Петроградского района в итоге возбудила в отношении Кинчева уголовное дело по статье 206, часть 2 — злостное хулиганство. А питерская газета «Смена», возглавляемая в то время редактором Виктором Югиным (ныне — пламенным демократом), опубликовала статью, в которой обвиняла Кинчева в пропаганде… фашизма. В свою очередь Кинчев подал на газету в суд за клевету. Так все и завертелось. Подробности тех событий можно прочитать в книге Нины Барановской «Константин Кинчев. По дороге в рай…», вышедшей в свет в 1993 году в Санкт-Петербурге в издательстве «Новый Геликон».

События эти действительно ужасные и одновременно душещипательные. Но почему-то за рамками книжки остались другие «дела Кинчева», а ведь Костя сам вспоминает, например, о том, как он показывал Санкт-Петербург своему новому музыканту Королеву: «Мы с ним попали в вытрезвитель, потому что он отрывал погоны у милиционеров. Ну, и в вытрезвителе по полной программе… Чтоб меня угомонить, меня привязали к стулу. Били-били, не угомоняюсь. А его за стенкой в холодную посадили голого. Февраль месяц, там дубак, а меня, значит, на пыточный стул. Но нас, как настоящих русских людей, не сломить. Нас и не сломили. И мы, как в гестапо, пели «Ветер водит хоровод…» Это цитата (орфография оригинала сохранена) из CD-ROM, посвященного истории «Алисы». Честно говоря, цитировать мне это противно. Я не понимаю, зачем нужно отрывать у милиционеров погоны. И как можно рассчитывать после этого остаться безнаказанным?

Как говорится, «не буди лиха, пока оно тихо»…

История Леши Романова куда сложнее и запутаннее. Его осудили на три с половиной года с конфискацией не то за спекуляцию лишними билетами, не то за продажу «фирменной» гитары, но проблема, как мне кажется, здесь не в пресловутом противостоянии рокера и правоохранительных органов, она запрятана гораздо глубже. Попробую высказать одну версию.

Где-то в конце 70-х годов Политбюро ЦК КПСС разделилось на два лагеря: как бы «западников» и «почвенников». Наверху не хуже, чем внизу, понимали, что корабль государства терпит бедствие и нужно предпринимать какие-то действия, чтобы не потонуть. Поэтому властям уже в том десятилетии пришлось решать «дилемму капитана», названную так социологом Андреем Игнатьевым по известной песне «Машины Времени». Суть дилеммы в том, что во время шторма на терпящем бедствие корабле перед его капитаном существуют два пути: первый — бросить корабль и спасать команду, пересадив ее в шлюпки; второй — до последнего пытаться сохранить корабль, даже жертвуя частью команды. Когда в полосу штормов попала целая страна, то и во властных структурах нашлись излишне нервные люди, готовые спустить шлюпки и отправиться за помощью к чужим берегам. Правда, говорить об этом вслух тогда еще было нельзя, зато можно было, например, петь.

С целью пропаганды этой идеи из толпы рокеров выделили Андрея Макаревича, песни которого полностью отвечали «шлюпочной» концепции. Главной темой песен «Машины Времени» был отъезд из отчего дома. Этому решительному шагу посвящена львиная доля хитов группы: «Хрустальный город» (1973), «Наш дом» (1973), «Полный штиль» (1977), «Гимн забору» (1977), «Люди в лодках» (1977), «Родной дом» (1977), «Необычайно грустная песня» (1977), «Будет день» (1979), «Я с детства склонен к перемене мест» (1983) и другие. Песни Макаревича заполнены лодками и кораблями, он не видит иного пути достигнуть счастья, кроме как море переплыть. Но он-то пел о своей душе и скорее всего даже не представлял, что его творчество используется в чьих-то совершенно определенных целях. А если бы о людях в лодках пел, например, Градский, то на поверхность из рокерских подвалов вытащили бы его. Но об этом пел именно Макаревич. Поэтому его поддержали, приподняли и направили.

Но, разумеется, в компартии тогда еще существовали ортодоксы, для которых этот путь на Запад был как нож острый в сердце. Одним из таких людей был заведующий идеологическим сектором Московского горкома КПСС некто Ягодкин (имя и отчество забыл), объявивший настоящую войну «Машине Времени», в результате которой группа в конце 70-х и первой половине 80-х в столице фактически не выступала. Зато по кухням моментально разнесся слух о запрещении популярного рок-ансамбля. И тут уж неизвестно, чему нужно было верить, то ли ушам, то ли глазам, поскольку подмосковные города были просто уклеены кривыми рукописными афишками, извещавшими о концертах «Машины Времени». А в 1979 году группу и вовсе приняли на работу в Москонцерт, и она отправилась в бесконечные гастроли по стране, выдавая, говорят, по 30 концертов в месяц. Так мысль о том, что Запад нам поможет, стала самым активным образом внедряться в сознание масс.

С этим прозападным настроением резко контрастировала позиция Алексея Романова, лидера группы «Воскресенье», которую он высказал в песне «Предатель» (официальное название этой песни — «Я ни разу за морем не был»), где известный музыкант без обиняков назвал «западников» крысами, бегущими с тонущего корабля.

Казалось бы, такая позиция Романова должна была абсолютно соответствовать идеологическим установкам Политбюро, но двигателем всего остального творчества Алексея было, как сказали бы специалисты, эзотерическое христианство, а это уже ни в какие ворота не влезало. Более того, как это ни парадоксально, но ориентация на Запад позволяла сохранить систему. Попытка же сохранить корабль ударяла прежде всего именно по системе, то есть по «партийной олигархии». Поэтому, когда популярность группы «Воскресенье» в народе перевалила за «красную черту», против Алексея быстренько организовали судебный процесс и убрали с рок-сцены.

…Суд над Романовым состоялся даже не в Москве, а в городе Железнодорожном, что в тридцати километрах от столицы. Следствие вел тоже не московский следователь, а местный, некто Травина. Судебные заседания продолжались две недели, судья был молодой и в течение всего процесса, казалось, благоволил к Алексею, но когда дело дошло до чтения приговора, он просто зачитал то, что ему написала следователь Травина. Вернее, он даже не дочитал приговор до конца, потому что в зале суда поднялся страшный шум, крики, все присутствовавшие повскакали со своих мест, но еще до начала заседания в зал вошли крепкие молодые мужчины и женщины в штатском и тихохонько встали вдоль стен — уже по их виду было ясно, каков будет приговор. Так и случилось, Романову дали три с половиной года с конфискацией…

Впрочем, выпустили Алексея быстро, но не по амнистии, как принято считать. Из приемной министра обороны маршала Устинова позвонили прямо в Подольск, в тюрьму, и приказали Романова немедленно выпустить. За Романовым пришли в камеру: «С вещами! На выход!» Тот, думая, что его отправляют в другую тюрьму, заявил, что без Арутюнова, звукооператора «Воскресенья», осужденного вместе с ним, он никуда не пойдет. Тогда прихватили и Арутюнова. Без документов, даже без справки их вытолкали за ворота тюрьмы и закрыли за ними двери…