Джавахарлал Неру - Открытие Индии

Все это кажется очевидным, и тем не мэнее долгий ряд минувших событий говорит нам, что разум человека не поспевает за ходом событий и лишь медленно приноравливается к ним. Простой эгоизм должен толкать каждую нацию к этому более широкому сотрудничеству, дабы избежать катастрофы в будущем и построить собственную свободную жизнь на основе свободы других. Но эгоизм «реалиста» слишком ограничен мифами и догмами прошлого. Он считает идеи и социальные формы, годные для одной эпохи, незыблемыми и неизменными свойствами человеческой природы и общества, забывая, что ничто так не подвержено изменениям, как человеческая природа и общество. Религиозные формы и понятия принимают неизменную форму, социальные институты окаменевают, война рассматривается как биологическая необходимость, колониальные владения и экспансия — как прерогативы динамического и прогрессирующего народа, дух наживы как центральный факт, определяющий отношения между людьми, а этноцентризм, вера в расовое превосходство, становится символом веры и если даже не провозглашается, то принимается как нечто само собой разумеющееся. Некоторые из этих идей были общими для цивилизации Востока и Запада. Многие из них образуют подоплеку современной западной цивилизации, на почве которой выросли фашизм и нацизм. Этически между ними и фашистской идеологией нет большой разницы, хотя последняя пошла гораздо дальше в своем презрении к человеческой жизни и ко всему, что символизирует собой гуманизм. В сущности, гуманизм, который в течение столь длительного времени оказывал влияние на мировоззрение Европы, является сейчас там отмирающей традицией. Семена фашизма были заложены в политическом и экономическом строе Запада. Если с этой идеологией прошлого не будет порвано, успех в войне не принесет больших изменений. Старые мифы и вымыслы живут попрежнему, и, преследуемые, как в древности, фуриями, мы вновь совершаем тот же самый цикл.

Двумя важными фактами, выявившимися в связи с этой войной, являются рост мощи и рост фактического и потенциального богатства США и СССР. Советский Союз в настоящий момент, вероятно, беднее, чем до войны, из-за причиненных ему колоссальных разрушений, но потенциал его огромен, и он быстро возместит ущерб и двинется вперед. На евразийском континенте никто не сможет сравняться с ним в физической и экономической мощи. Он уже проявляет экспансионистские тенденции и расширяет свою территорию, более или менее беря за основу границы царской империи. Как далеко зайдет этот процесс, сказать трудно. Его социалистическая экономика не обязательно ведет к экспансии, ибо ее можно сделать самообеспе-ченной. Но другие силы и старые подозрения продолжают действовать, и снова мы замечаем страх перед так называемым окружением. Во всяком случае, СССР будет много лет занят восстановлением опустошений, причиненных войной. Однако тенденция к расширению — если не в территориальном, то в других отношениях — очевидна. Ни одна страна мира не отличается сейчас такой политической прочностью и экономической уравновешенностью, как Советский Союз, хотя некоторые события там за последние годы потрясли многих его старых почитателей. Положение нынешних руководителей Советского Союза неуязвимо, и все зависит от их взгляда на будущее.

Соединенные Штаты Америки поразили мир своей огромной производственной мощью и организаторскими способностями. Таким образом, они не только играли ведущую роль в войне, но и ускорили процесс, внутренне присущий американской экономике, и создали проблему, для разрешения которой им придется напрячь до предела свои умственные способности и энергию. В сущности, не легко предвидеть, как они разрешат ее в рамках существующего экономического строя без серьезных внутренних и внешних трений. Говорят, что Америка отрешилась от изоляционизма. Это неизбежно, ибо сейчас она вынуждена зависеть в значительной степени от своего экспорта за границу. То, что было побочным фактором в ее довоенной экономике, который можно было почти игнорировать, станет теперь преобладающим соображением. Куда направится весь этот экспорт, так чтобы не вызвать трений и конфликта, когда военное производство уступит место мирному производству? И как будут использованы миллионы возвращающихся на родину военнослужащих? Каждой воюющей стране придется столкнуться с этой проблемой, но нигде она не примет таких размеров, как в США. Огромные технические изменения поведут к очень серьезному перепроизводству, или к массовой безработице, или, возможно, и к тому и к другому. Безработица в сколько-нибудь широком масштабе вызовет острое недовольство, и, кроме того, она исключается политикой, которая была провозглашена правительством Соединенных Штатов. Вопросу о предоставлении работы возвращающимся солдатам и о предотвращении безработицы уже уделяется много внимания. Каков бы ни был внутренний аспект этой проблемы,— а он будет достаточно серьезен, если только не произойдет коренных изменений,— международный ее аспект не менее важен.

Как это ни странно, но в наше время характер экономики массового производства таков, что США, самая богатая и могущественная страна мира, становятся зависимыми от других стран, поглощающих их избыточную продукцию. В течение нескольких послевоенных лет в Европе, Китае и Индии будет большой спрос на машины и промышленные товары. Это сильно поможет Америке сбыть свои излишки. Но каждая страна быстро разовьет свои производственные мощности для удовлетворения собственных потребностей, и экспорт будет ограничиваться в основном специализированными товарами, которые не выпускаются другими странами. Потребление также будет ограничено покупательной способностью масс, а для того чтобы поднять ее, потребуется произвести серьезные изменения в экономике. Возможно, что при условии существенного повышения уровня жизни во всем мире мировая торговля и товарообмен будут процветать и увеличиваться. Но само это повышение требует устранения политических и экономических оков, связывающих производство и распределение в колониальных и отсталых странах. Это неизбежно ведет к большим изменениям, которые вызовут определенную дезорганизацию и переход к новым системам.

Экономика Англии основывалась в прошлом на широкой экспортной торговле, на капиталовложениях за границей, на финансовом руководстве лондонского Сити и на обширном морском судоходстве. До войны Англия ввозила почти 50 процентов необходимого ей продовольствия. Вероятно, сейчас благодаря энергичным мерам по увеличению производства продовольствия в метрополии эта зависимость от импорта меньше. Этот импорт продовольствия и сырья приходилось оплачивать экспортом промышленных товаров, капиталовложениями, доходами от судоходства, финансовыми услугами и так называемым