Ольга Кучкина - Мальчики + девочки =

Писала вчера вечером. А сегодня случился первый конфуз. Мэтт отвез меня в бассейн и уехал, а меня не пропускают по моей I-card (типа университетского пропуска, по которому я уже проходила в это здание). Что-то быстро-быстро стала лопотать официальная женщина, потом ее сменил юноша, его – еще один. Общий смысл их речей я поняла: меня уговаривали заплатить за membership – членство в спортивном клубе. Я же не хотела платить ни за какое членство, а они не хотели меня пускать. Я повторяла им, что уже плавала в этом их долбаном swimming pool (плавательном пруду) и предлагала пропустить сегодня, обещая завтра еще какое-нибудь подтверждение моих прав на их пруд. Они не соглашались. Они даже позвонили своему начальнику, но и тот не согласился. Я вспоминала отечественное раздолбайство, гораздо более человечное, чем их бездушный орднунг, при котором и мышь не проскользнет, если не по правилам. Но больше всего мне понравилось собственное олимпийское спокойствие, с каким слушала и отвечала. Дашиного номера мобильника я не помнила, своего мобильника нет, денег нет, других документов нет – я сказала, что за мной должна приехать внучка, мне просто придется подождать ее. Официальная женщина улыбнулась мне, я улыбнулась ей и села ждать. Пятнадцать минут из сорока пяти, о которых мы уговорились с Дашей, прошли так и так, ждать оставалось недолго. Спустя полчаса вместо Даши появился Мэтт: Даша разбирала свою утварь и послала за мной Мэтта. Я сказала ему, что не плавала, и объяснила ситуацию. Он решительно двинулся к конторе, где сидели staff (персонал), заявил, что я invited professor (приглашенный профессор) и продиктовал номер Дашиного мобильника (наизусть, в отличие от меня). Как будто Даша – более ответственное лицо и может поручиться за меня, а я сама за себя поручиться не могу. Затем он улыбнулся – и меня пустили. Что все это значит, ума не приложу. Но свои полкилометра в хлорированной воде я (с помощью Мальчика, как он зовется у нас в семье) на этот раз отвоевала. А ты говоришь, мышь.

Целую.

31 января

Мой любимый, каждую ночь мне снятся многофигурные, многофактурные сны с развивающимся сюжетом, какой я, проснувшись. забываю. Помню, один был связан с Борисом Березовским, другой – с Наташей Ивановой, которой я объясняла, что умею летать, и рассказывала, как прыгала с восьмиэтажного здания и не разбилась, а полетела и приземлилась удачно, и после этого, во сне же, старалась припомнить, действительно, был полет во сне или наяву. Целый день мозг интенсивно работает, а ночью выделывает фортеля. Еще я говорю по ночам длинными красивыми английскими фразами, с использованием множества слов и оборотов. Куда девается при свете дня – Бог весть. Я могу кое-как объясниться, но поддерживать легкий (или тяжелый) американский разговор – увы. Сегодня, проснувшись, но еще в полудреме, представила, как назову на уроке одну свою ученицу по имени: Эшли Филлмер! И вдруг выскочило не вспоминавшееся десятки лет: Бекки Тэчер! И тотчас написалась (где?) фраза: Старушка, как оказалось, неплотно приклеила к пальцам левой руки книжку, чтобы было удобнее перелистывать ее страницы правой. Какая старушка? Какую книжку? Почему она ее приклеила? Весело было думать об этом, когда окончательно очнулась от сна. Но самое удивительное, что когда открыла файл с романом, который пишу, то неожиданно сама собой выскочила эта строчка про Бекки Тэчер и старушку и встала посреди романа. Я принялась хохотать – фантастика да и только.

Разговаривала с Маришкой по телефону, в частности, о Хакамаде. Она про то же, про что я, только еще прямее. Сказала, что ей страшно за Хакамаду, не повторила бы судьбы Старовойтовой. Ничего себе наши домашние дела, а? Ты пишешь, что Рыбкин раздобыл кучу документов против Путина. Не догадываешься, кто ими Рыбкина снабжает? Если бы не дела вышеупомянутого Березовского, испачканного по уши, еще можно было бы как-то реагировать. А так не война, а возня за власть.

Наступил февраль, шуга, то есть метет и сыро, и под ногами образовалась мокрая каша, воображаю, как все замерзнет, и будет каток. А вчера пригревало солнце и было похоже на весну.

Мэтт повез нас смотреть фильм под названием «Lost in Translation». Знаешь выражение: теряется или потеряно в переводе . Это оно и есть. Стареющий голливудский актер приезжает в Японию сняться в рекламе, живет в отеле, скучает, ничего ему непонятно, ни язык, ни нравы, и в том же отеле живет и скучает молоденькая, почти тинейджер, жена молоденького фотографа, также приехавшего на работу из Штатов. Фотограф все время занят, девочка знакомится с актером, таскает его по молодежным японским тусовкам, ему смешно, между ними завязываются какие-то отношения, но без секса. Есть постель (в которой они лежат врозь, одетые), а секса нет. И в этом – самая большая прелесть фильма. Так до конца ничего и не произойдет, он уедет, она останется, заплаканная, и, в общем, финал. Но до того все точно и тонко, просто и с очаровательным юмором, что оставляет позади, скажем, наше расхваленное «Возрождение», в котором замечательно играют ребята, а фильм выморочный и ничего в нем неясно. Здесь ясно и потрясающе чисто. Это второй фильм Софии Копполы, дочери Фрэнсиса Копполы. Она что-то получила за сценарий на только что прошедшем Golden Glob (это то что-то золотое , о чем я тебе писала). Мужскую роль играет Bill Murrаy, ты его знаешь, если не по имени, то по лицу. Играет превосходно. Собственно, только лицом, но каким и как – Николсон отдыхает. Девочка по имени Scarlett, фамилию забыла, помесь юной Анны Каменковой и юной Елены Яковлевой, некрасивая, с крупными чертами, однако все очень по правде. Когда кино кончилось, было грустно: первый признак, что задело и разворошило.

Мэтт уехал, Даша ушла на йогу, дом опустел.

Вечером по телику посмотрела кино «Сельма и Луис». С Сьюзен Сарандон и второй звездой, фамилии которой не помню. Оно шло у нас в прокате и по ТВ. Стандартная модель: двое едут в машине, отношения между ними, с окружающим миром и так далее. Фишка в том, что это две добропорядочные американские клуши, точнее, одна клуша, а другая с характером. Они оказываются в таких обстоятельствах, которые нельзя было и предположить. Едут на week-end, заезжают по дороге в какой-то местный кабачок, клуша, напившись, кокетничает с парнем, который пытается изнасиловать ее в самой грубой форме, возмущенная подруга сначала пугает его пистолетом, а потом вдруг стреляет и убивает, неожиданно для себя самой. И начинается. Множество приключений, на которые американцы горазды, с бегством от полицейских автомобилей где-то в пустынях Мексики, где бабки сражаются до последнего, а когда понимают, что выхода нет, переглядываются, обнимаются, целуются (ничего лесбийского – sic!) и летят в пропасть, после чего их машина вздымается и плывет в небе. Вся история – символ освобождения от американской скуки и американских стандартов. Забавно, но это всего лишь кино, fiction . Фильм «Потеряно в переводе» – большее.