Надежда Мандельштам - Об Ахматовой

7

Н.Я. Мандельштам – Е.К. Лившиц 27 октября

27 октября

Таточка! Получила ли ты книгу? От Изы у меня была открытка, от тебя – нет.

Я послала ее с Хмельницкой. Она чудно выполнила все поручения. Здорова ли ты? Как твои глаза? Отзовись.

ОР РНБ .Ф. 1315. Ед. хр. 64. Л. 13–14. Конверт: «Ленинград К-51.Торжковская, 2, корп. 1, кв. 30.Лившиц Екат. Конст.». Почтовые штемпели: «Москва 28.10.67», «Ленинград 30.10.67».

Пометка адресата: «Надя Мандельштам».

8

Н.Я. Мандельштам – Е.К. Лившиц

19 декабря

Дорогая Таточка! Спасибо тебе за открытку. Рада буду тебя видеть, когда ты приедешь в Москву. Может, ты остановишься у меня?

Я, вероятно, приеду в Ленинград по Левкино дело (11, кажется, января). Если не разболеюсь. Что-то и я, и мой брат эту зиму болеем.

У тебя не разобрать, у Изы или у Иды болен сын. Иды я никакой не знаю, но если у Изы, то что с ним? Неужели на Изу падет и такое бедствие – болезнь сына? Не кажется ли тебе, Тата, что у нас у всех слишком много «лишнего» в жизни…

Отзовись. Целую тебя.

ОР РНБ.Ф. 1315. Ед. хр. 64. Л. 15–16. Конверт: «Ленинград К-51.Торжковская, 2, корп. 1, кв. 30.Лившиц Кат. Конст.». Почтовые штемпели: «Москва 20.12.67», «Ленинград 23.12.67». Пометка адресата: «Надя Мандельштам».

1

Н.Я. Мандельштам – Н.И. Харджиеву

<1940 г., Калинин>

Дорогой Николай Иванович!

В моей новой и очень ни на что не похожей жизни я часто вспоминаю вас и очень по вас скучаю. Суждено ли нам увидеться? Трехчасовое расстояние – очень трудная вещь. Боюсь, что ни мне, ни вам его не одолеть. И еще поезд и вокзал, а для меня – невыносимость трехчасовых поездок, напоминающих мне о последних трех годах моей жизни.

А я часто придумываю, что бы мы делали, если б вы ко мне приехали. Вы, конечно, не могли бы пойти ко мне в школу и увидеть, как мои тридцать львят (у меня всего триста) сидят на скамейках, а я, как настоящий жонглер, орудую немецкими глаголами у доски. Знаете – подбрасываешь, ловишь, все разноцветные и т. д.

Но зато мы пошли бы с вами на базар, где покупают свинину, печенку, мед и сухие, а также мороженые яблоки. Мы бы, конечно, долго торговались и с медом на ладошках вернулись домой. По дороге бы снялись у балаганного фотографа – верхом на деревянном коне – в лучшем матросском костюме, либо на корабле или – самое простое – на автомобиле во время переезда через Дарьяльское ущелье. Затем – артель Возрождение, где продают случайные вещи, и через реку Тьмаку1 домой – варить и топить печь.

Так я принимаю своих гостей. А с вами я бы была особенно гостеприимна – почтительна. Я бы уступила вам лучшую комнату в своем палаццо, с видом на все сараи и домики во дворе.

Ведь я зазываю – но заранее знаю, что мое зазыванье обречено на неудачу.

Сосисок здесь нет2. Зато есть голуби. Они чересчур хороши. Кроме голубей, у меня нет ничего. Только голуби – чужие. Как его, того самого, который писал голубей? Того, которого вы мне показывали? Это его голуби.

Мне было легче, пока я не работала. Сейчас я тоскую, как зверь. По утрам я себе почти не представляю, что можно встать и начать жить и, главное, – прожить день: это самое трудное. Такой я еще не была. Совсем дикая. Вы знаете, время совсем не целебная вещь. Наоборот. В начале как во сне. А потом всё встает с полной реальностью. И думаю – чем дальше, тем будет всё реальнее. Я не пробую от себя уходить. Я только начинаю сейчас понимать. Мне раньше приходилось столько ходить – просто физически – ногами, что в мозгах было что-то вроде сотрясения. Теперь – нет. И это хуже.

Из моих немногих подруг пишет только иногда Эмма. Иногда она сообщает, что хочет приехать; иногда зовет меня к себе. Вот и всё. Она женщина сырая – куда ей выбраться. А я была бы ей очень рада. Об Анне А. не слышу ничего. И это тоже, наверное, навсегда, т. к. я живу чересчур далеко.

И еще я никогда так сильно не чувствовала, что есть родные и знакомые. Знакомых много. А родных ужасно не хватает. Например, вас. Я точно не могу определить степени родства. И мамы наши нам не помогут – забыли. Как выяснить? Целую вас.

Печатается впервые.

1 Приток Волги в городской черте Калинина.

2 Об эпизоде с сосисками в истории взаимоотношений Н.Я. с Н.Х. см. письмо 35 на с. 326.

2

Н.Я. Мандельштам – Н.И. Харджиеву

Дорогой Николай Иванович!

Скучаю по вас и жалею, что, проезжая Алма-Ату1, не догадалась выбежать из вагона и заглянуть к вам в гости. Жаль-жаль. Когда-то повстречаемся и попируем? Подайте голос – хотела бы его услышать поскорее.

Впервые: Бабаев, 1989. С. 230.

Приписка, сделанная Н.Я. к следующему письму А. А.: «Дорогой Николай Иванович, наконец после долгого лежания в больнице – я дома.

Благодарю Вас за память и внимание.

Как печально, что мы не встретились в Средней Азии. Может быть, это случится в Москве. Напишите о себе. Не надо терять друг друга в такое время.

Ахматова» (Тамже. С. 229–230).

1 Н.Х. находился в эвакуации в Алма-Ате с ноября 1941 по декабрь 1942 г. Там же находились тогда М.А. Зощенко, В.Б. Шкловский и многие другие. Незадолго до отъезда Н.Х. женился на С.Г. Нарбут (Суок), вдове В.И. Нарбута: ей как немке угрожала этническая депортация из Москвы. В Алма-Ате она устроилась на работу литературным секретарем у В.Б. Шкловского, после чего между ними возник роман; впоследствии они поженились.

3

Н.И. Харджиев – Н.Я. Мандельштам

Дорогая Надежда Яковлевна

Ну, вот я в Москве – она уже бывает по-весеннему голубой, и тогда в ней воцаряются дети, на которых, почтительно сняв шляпу, смотрит «добрый дяденька» Пушкин. В моей деревянной шкатулке – грязь и запустение.

Жить там нельзя. Ледяные столпы подпирают потолок ванной комнаты, а там, где мы пировали, замерзают даже воспоминания.

Друзей всех я растерял, а т[ак] н[азываемые] знакомые стали неузнаваемы – скучны, стары и слишком благоразумны. Я же неисправимый ребячливый злой старик, и, когда (когда?!) мы встретимся, то Вы меня сразу узнаете. Что еще? Я действительно был бы счастлив Вас видеть, потому что я есть Ваш друг1. Протягиваю Вам руку(и)2 через Каспийское море и жду письма.

Ваш Н.Х.

AM. Короб 3. Папка 103. Ед. хр. 16. Почтовая карточка: «Ташкент. Ул. Карла Маркса, № 7. Ахматовой Анне Андреевне для Надежды Яковлевны». Адрес отправителя: «Москва, Страстной бульв., д. 13а, кв. 33. А.А. Попову для Н. Харджиева». Почтовые штемпели: «Москва 24.2.43», «Ташкент 1.3.43». Печатается впервые.