Абдиманап Тлеулиев - Мы из ЧК

— Сработали хорошо, что и говорить, — сквозь зубы процедил Федоров. — Счастье ваше, что взяли внезапно. А то померялись бы силами…

Хлопнула дверца «Победы». Рядом с шофером сел Ступальский. Машина, набирая скорость, тронулась с места. Подавленный случившимся, Федоров-Сараев до крови кусал побелевшие губы.

А Колесниченко? Она не заметила, куда исчез ее ухажер. Подошли Власик и майор Джиенбаев, предложили девушке пройти к машине. Увидев перед собой двух незнакомых, Екатерина Яковлевна прижала свою сумочку к груди.

— Не трогайте! Я никуда не пойду. Я буду кричать! Где Сергей?..

— Спокойно, гражданка, — сказал Васильев. — Мы сотрудники госбезопасности. Просим поехать с нами…

— Простите. Но у меня Сережины деньги. Все произошло так неожиданно… Я ни в чем не виновата…

— Вас пока мы и не виним, — заметил Петр Викторович. — А там разберемся.

— Как вы, Кузьма Сараев, стали Сергеем Федоровым и после продолжительного пребывания за границей появились в Советском Союзе? — спросили агента на следствии.

И вот что выяснилось.

После победы Советского Союза над фашистской Германией Сараев оказался среди власовцев, которые не хотели возвращаться на Родину. Летом 1946 года в лагере Пассау он заполнил анкету отборочной комиссии на выезд в Канаду. Но получил удостоверение со штампом «USSR» и в мае 1947 года выехал в Бельгию. Отсюда попал в Западную Германию.

Однажды, а это случилось в мае 1951 года, когда Сараев сидел в буфете, к столику подошли двое. Назвались русскими. Сказали, что оба работают в Мюнхене шоферами. Не успел Сараев толком разглядеть своих новых знакомых, как официантка подала закуску, спиртное. Разговор оживился. Олег и Иван — так звали водителей — болтали без умолку.

— Где ты живешь и чем занимаешься? — спросил захмелевший Олег и, узнав, что Сараев нигде не работает, предложил: — Давай к нам, в гараж.

— Не возьмут меня. Я же перемещенное лицо.

— А мы все устроим, — заметил Иван. — Сделаем, что в наших силах.

Сараева увезли в Мюнхен, поселили в частную гостиницу некоего Гауха. Олег передал ему 250 марок.

— Можешь развлечься. Здесь и кабаре хорошее, и танцовщицы.

— Это взаймы? — спросил Сараев. — Заработаю, отдам! Кстати, когда зайти в гараж?

— Не торопись, парень. Все в свое время.

Через несколько дней Олег и Иван признались, что они вовсе не русские, а разведчики.

— Пусть это не пугает, — заметил Олег. — Мы хотим видеть русский народ свободным. Вы ненавидите большевиков и поможете нам в борьбе против них.

— А если я откажусь? — спросил Сараев.

— Вы не сделаете этого. У нас имеется учетная, карточка, составленная на вас гитлеровцами. В ней сказано, что вы, Сараев, дезертировали из рядов Красной Армии, были агентом гестапо в лагерях военнопленных, служили у Власова.

— Да ты что, трусишь? — поинтересовался Иван.

— Нет, трусов я презираю! — почти выкрикнул Сараев.

— Тогда по рукам.

— Идет!

Этот разговор состоялся вечером, а утром за Сараевым заехал Иван. В «виллисе», что стоял на улице, за углом, сидел знакомый Сараеву по лагерю «Валка» — Андрей Нестерук. Поздоровались. Вскоре машина выбралась из города и понеслась по прямой, как стрела, автостраде на юг.

Через полчаса показалась деревня. «Виллис» свернул с бетонки, остановился у двухэтажного особняка с черепичной крышей. В глубине двора, под кронами двух дубов, высился гранитный крест.

— Какую тайну хранит это изваяние? — спросил Сараев у Олега.

Тот ответил:

— Семейная реликвия, не больше.

Развернул машину и уехал в деревню. Иван, оставшийся в особняке, сказал:

— Берите свои чемоданы и следуйте за мной.

Для Сараева и Нестерука были приготовлены отдельные комнаты на втором этаже. В них было чисто, уютно.

Вскоре вернулся Олег и познакомил новичков с немцем средних лет, который выполнял обязанности повара. Предупредил, что с поваром о службе говорить нельзя.

Всего в особняке было восемь комнат, по четыре на каждом этаже. Олег и Иван разместились внизу. Заходить к ним Сараеву и Нестеруку запретили.

Едва обжились, как начались занятия. Сараев и Нестерук отрабатывали приемы джиу-джитсу, самбо, преодолевали полосу препятствий, стреляли из пистолета и автомата, ходили по азимуту, изучали топографическую карту и парашют.

Подготовку по общим вопросам проходили вместе, а по шпионажу — отдельно. Олег готовил Сараева, Иван — Нестерука.

Как-то после занятий Олег сказал Сараеву:

— Скоро, Кузьма Алексеевич, вы получите документы на имя советского гражданина Сергея Павловича Федорова, погибшего на фронте в первые дни войны. Вы усвоили задание и понимаете всю ответственность за его успешное выполнение. Вылет через три дня. Будьте хладнокровны и осторожны.

— Нестерук тоже со мной летит? — спросил после небольшой паузы Сараев.

— Нет, он остается. Но это не должно вас интересовать. Обратно в Германию возвратитесь через Турцию. Где и как перейти границу вы уже знаете. В министерстве внутренних дел, куда вас доставят турецкие власти, будет находиться фотокарточка с надписью «Боб». Человеку, который ее предъявит, вы откроетесь. Это будет представитель нашей службы.

Двенадцатого августа, в полдень, Олег и Сараев, ставший теперь Сергеем Федоровым, выехали в город. Остановились на глухой безлюдной улице. Из калитки соседнего дома вышел высокий, одетый в гражданский костюм мужчина. Назвался Петром. Он вручил Сараеву необходимые документы: паспорт, военный билет, справку со штампом табачной фабрики «Ява».

В тринадцать часов самолет без опознавательных знаков поднялся в воздух. Его салон был завален мешками с замками «молния». Летели на большой высоте, у Федорова от нехватки кислорода закружилась голова. Ему дали кислородную маску.

Приземлились около девяти часов вечера в Афинах. Здесь Федоров и его спутники провели два дня. Под вечер 14 августа выехали на аэродром. Перед вылетом Федоров сменил одежду. Теперь на нем были простая белая в полоску рубашка, брюки из грубого сукна, хромовые сапоги, черная на вате телогрейка.

Девять тысяч советских рублей пришлось зашить в подкладку. Олег, неотступно следовавший за агентом, помог Федорову надеть и закрепить парашют, специальный шлем. Положил в потайной карман у пояса брюк восьмизарядный пистолет.

— А это автомат и патроны. На всякий случай. Мы уверены в благополучном исходе, но, как говорят русские, чем черт не шутит.

Федоров попытался улыбнуться, но его лицо скривилось в болезненной гримасе. Тяжело ступая, он поднялся по трапу в самолет. Олег внес велосипед, завернутый в брезентовый чехол, пожелал попутного ветра. Зашли Петр, еще какой-то грузный мужчина в комбинезоне и шлеме. В дверях Федоров заметил другого человека с парашютом за спиной. Он юркнул за брезентовые занавески.