Якоб Штайншаден - Социальная сеть. Феномен Facebook

Цукерберга и его компанию можно заподозрить в том, что все это делается не ради усовершенствования общества, а ради собственной прибыли. Зачастую все упрощается до того, что социальные сети открывают так много информации, чтобы лучше работала реклама. Однако в случае с Facebook это не так: даже если я скрою содержание своей страницы ото всех, я все равно буду видеть персонифицированную рекламу, поскольку она основана на моих персональных данных. Реальность несколько сложнее: чем больше информации Facebook не спрячет под настройками приватности, а откроет для всех пользователей Интернета, тем больше будет объем информации, которую могут индексировать поисковые системы. Отсюда вероятность, что веб-серфер зайдет на страницу в Facebook, чтобы найти там информацию о людях, а возможно, и о компаниях и продуктах. В общей сложности благодаря этому растет трафик, то есть время, которое пользователи Facebook и даже те, кто еще там не зарегистрирован, проводят на ресурсе. Благодаря этому платформа становится более привлекательной для рекламодателей.

Как не устают повторять Цукерберг и его правая рука Шерил Сандберг, найти людей становится проще, если их имена, фотографии и другие данные общедоступны. Это приводит к тому, что списки друзей растут, а это важно для рекламодателей: чем больше у меня друзей в Facebook, тем больше из них увидит в своей новостной ленте сообщение о том, какие страницы на Facebook я отметил значком Мне нравится. Так что Facebook заинтересован в том, чтобы пользователи «дружили» с как можно большим числом товарищей по социальной сети, а не только воссоздавали на сайте свой естественный круг друзей. Поэтому Facebook никогда не соглашался упразднить спорную технологию Opt-Out (пользователи должны самостоятельно менять настройки приватности, чтобы сделать их менее доступными) и переключиться на технологию Opt-In (основные настройки по умолчанию приватны, а кто хочет, может сделать их открытыми). Такое положение дел уже не изменится. На пресс-конференции Facebook в мае 2010 года Цукерберг объяснил: «Теперь у нас есть модель приватности, которая позволит нам прирасти следующими сотнями миллионов пользователей. На этом капитальный ремонт этой сферы окончен. Один из уроков, который мы из всего этого извлекли, — не играй с настройками приватности».

Большинство пользователей либо не заботятся о своих настройках, либо приспособились к этой модели. Двадцатидвухлетний Лука Хаммер, один из самых известных австрийских блогеров (www.2-blog.net), часто участвует в телешоу как представитель «поколения Facebook». За чашкой горячего шоколада он объяснил мне: «То, что попадает в Facebook, становится публичным. Я слукавлю, если обозначу что-то как „приватное“. Я понял, что частной сферы нет». Со своими более чем 750 друзьями в Facebook он вполне допускает, что кто-то будет распространять его данные дальше, копировать их, взламывать аккаунт. Или что он забудет выйти из Facebook и таким образом даст доступ к своей странице чужаку. «Я думаю, что люди со временем становятся более открытыми. Они выкладывают в Интернет все больше информации и все меньше заботятся о ее защите. Они знакомятся со все большим количеством людей, и смысл скрывать все от посторонних исчезает», — говорит Хаммер. При таком быстром темпе, в котором Facebook кусочек за кусочком демонтирует частную сферу, справиться с интернет-публичностью могут только блогеры со стажем, такие как Лука Хаммер, но широкие массы — нет.

Вот что сказала мне преподаватель курса масс-медиа Венского университета Кристиа Швертц: «Мы все становимся королями. Поскольку в интернет-пространстве показать себя может каждый, каждый становится публичной фигурой. Раньше все интересовались тем, что ел на завтрак король. В принципе, интересно это не только в отношении короля, но и в отношении целого ряда других людей». По мнению Шверц, есть существенная разница между временами королей и сегодняшним днем. Заключается она в первую очередь в том, что 200 лет назад король знал, как держаться на публике, — этому его учили с детства. Сегодня же никому не объясняют, как взаимодействовать со 130,17 тысячами или даже 1,8 миллиарда потенциальных читателей. Вместе с растущей и при этом нежелательной «прозрачностью» возникает новая проблема. Об этом мне рассказал Георг Маркус Кайнц из венского Союза по защите информации Quintessenz. Раз в год этот Союз награждает премией Big Brother Awards самых грубых нарушителей частной сферы. «Я переехал в Вену, поскольку не мог анонимно передвигаться по Грацу [7] Небольшой австрийский городок. — Примеч. ред. . Моя мама всегда тут же узнавала, где и с кем я был, потому что все друг с другом постоянно общались, — говорит Кайнц. — Анонимность большого города в Facebook снова исчезает. Наше общество снова становится деревенским со всеми вытекающими из этого последствиями. Вот это вот „ мне-нечего-скрывать“ подразумевает, что человек проживает жизнь в соответствии с общепринятыми нормами поведения. При этом теряется свобода делать то, чего действительно хочется».

Поскольку любая информация становится доступной для других, растет социальное давление, которое приводит к конформизму. «Собственные друзья будут тебя предостерегать от неординарных поступков. Мы растим поколение говорящих „да“. Поскольку все, что мы пишем в Интернете, может быть обращено против нас, мы скоро не будем позволять себе высказывать наше настоящее мнение», — пугает Кайнц. Его коллега по Quintessenz Кристиан Ейтлер описывает это социальное давление так: «Facebook достиг маркетинговой власти, которая усложняет для середнячка возможность ей противостоять. Например, одна из ваших подруг уехала учиться за границу, и целый год ее жизни отразился на странице ее Facebook-профиля. Поиск квартиры, новых знакомых, коллективная работа — ничего теперь не происходит без Facebook. У нее просто не было выбора — ей приходилось фиксировать свою жизнь в Facebook и осваиваться на новом месте с его помощью».

Возвращение к деревенскому устройству общества соотносится с представлениями о «глобальной деревне», которые в 1962 году в своей работе «Галактика Гутенберга: становление человека печатающего» выразил канадский философ и ученый Маршалл Маклюэн. Электронные медиа снова заставили мир сжаться, и это имеет далеко идущие последствия для частной сферы. «То, что сегодня мы понимаем под частной жизнью, существует в течение очень небольшого исторического этапа. Я вырос на ферме в Нью-Мексико, и там границы между профессиональной и частной сферами жизни были гораздо более размытыми, чем у фабричного рабочего из крупного города. Выросло всего два поколения людей, живших в условиях строгого разделения работы и свободного времени. С новыми технологиями эта граница снова стирается, и мы словно переносимся назад, в доиндустриальную эпоху», — объяснил мне профессор Томас В. Малоне из прославленного Массачусетского технологического института Кембриджа. Подобное стирание границ особенно заметно в Facebook: нет четкого разграничения частного и публичного, и самая сокровенная информация по воле ошибочного клика может стать открытой для всего мира. «Сегодня существует тренд — как правило, молодые люди меньше всего нуждаются в частной сфере. Так и будет продолжаться, — считает Малоне. — Но недостаток частной сферы приведет к проблеме: ведь если я знаю, что все, что я скажу, может узнать каждый, появится много вещей, которые я не скажу никогда».