LibKing » Книги » Документальные книги » Прочая документальная литература » Станислав Рассадин - Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина

Станислав Рассадин - Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина

Тут можно читать онлайн Станислав Рассадин - Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина - бесплатно полную версию книги (целиком). Жанр: Прочая документальная литература, издательство Книга, год 1989. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте LibKing.Ru (ЛибКинг) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Станислав Рассадин - Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина

Станислав Рассадин - Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина краткое содержание

Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина - описание и краткое содержание, автор Станислав Рассадин, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В книге Ст. Рассадина — долгая, полная драматических событий жизнь. В этой жизни — и мучительное дело по обвинению в убийстве. Семь лет находился A. B. Сухово-Кобылин под следствием и судом, дважды подвергался тюремному заключению — светская молва приписывала ему это преступление. Дело надломило жизнь драматурга, непосредственно отразилось на его творчестве, перелилось в него. Биография писателя как бы сама по себе стала художественным произведением, и Ст. Рассадин это хорошо почувствовал. Перед нами не житейская биография, а жизнь, преобразующаяся в творчество.

Для широкого круга читателей.

Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина - читать книгу онлайн бесплатно, автор Станислав Рассадин
Свет

Шрифт:

Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать

Станислав Рассадин

Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина

Посвящается Але

Как писать биографию?

Рискну предположить: для Ст. Рассадина, для его работы в жанре «биографии писателя» идеальный автор, то бишь объект постижения, — ну, скажем, тот, кто создал «Песнь Песней» или «Слово о полку Игореве», от силы — Гомер. Писатель, от которого ничегошеньки не осталось, кроме — вот уж, впрочем, оговорка так оговорка — того, что он написал.

Или, если предполагать не столь экстравагантно, Грибоедов, чьи архивы, письма пропадали в 1826-м, 1829-м и еще — в пожаре 1877-го. Или Фонвизин — в своей известной книге о нем Рассадин процитирует чьи-то слова, сказанные с сожалением: дескать, сведения о жизни Дениса Ивановича в таких-то и таких-то годах не сохранились, после чего добавит от себя без явственной горечи, даже словно бы вдохновляясь и засучивая рукава: «Что ж, век ограбил, век пусть и возместит. Пробелы в биографии писателя может заполнить жизнеописание его эпохи и тех ее деятелей, которых она выставляла напоказ…»

Но там — Фонвизин, XVIII век, к писателям небережливый, «пробелы»… А сухово-кобылинская биография известна (чуть не сказал: как назло), да еще невероятно колоритна, драматична, со многими интимнейшими подробностями, не по воле писателя выставленными напоказ.

Все так, и Рассадин ничего этого не прячет, не исключая распространенных и опасных, для свободы и репутации, подозрений в уголовной причастности его героя к убийству. Больше того: он сам начинает собственное следствие, доискиваясь, виновен или не виновен? Убил или не убил? А все ж и эта книга писана так, как писалась бы, если бы сведения о частной жизни Сухово-Кобылина не сохранились. Сгинули…

Как рассказать, написать биографию художника? Ответов множество, среди них и такой: никак. Потому что все равно не выйдет.

Общеизвестно: Толстой, спрошенный, в чем идея «Анны Карениной», отвечал, что, если б мог объяснить в одной-двух фразах, не стал бы писать роман. Иначе говоря, язык искусства непереводим на другое наречие; в биографии же писателя, живописца, композитора главные события, конечно, — то, что они сотворили, и, выходит, биограф как раз берется переводить «Анну Каренину» на свой язык (занятие безнадежное) или говорить не о ней, не о создании писателя и, стало быть, о пустяках.

В общем, своим опытом, своими суждениями, наконец, неудачами своих биографов лучшие художники доказали, что настоящее их жизнеописание невозможно. В принципе.

Одним из способов преодолеть безнадежное, выразить невыразимое, достичь предела, который заведомо недостижим, стали художественные, «выдуманные» биографии реальных творцов: самый ранний пример в России, кажется, «Моцарт и Сальери», идя дальше, вспомним и булгаковского «Мольера», и тыняновских «Кюхлю», «Вазир-Мухтара», «Пушкина». Лучшие из художественных жизнеописаний, однако, не отменят жанра документального — подчеркиваю: жанра вообще, только б он был или считался документальным, документированным; тут, по несчастью, но и вполне неотвратимо, даже поверхностные, пошлые книги этого рода пребудут у читателя в особенном фаворе.

Почему — достаточно ясно; все хотят знать, «как на самом деле было», часто не понимая, что сама по себе документальность надежности ни в коем случае не гарантирует. «Документы врут, как люди» (Тынянов). Он же — о документах, может показаться, наинадежнейших, достовернейших, «авторских»: «Сам человек — сколько он скрывает. Как иногда похожи его письма на торопливые отписки! Человек не говорит главного, а за тем, что он сам считает главным, есть еще более главное. Ну и приходится заняться его делами, договаривать за него, приходится обходиться самыми мелкими документами».

Приходится… Договаривать… То есть — да бывает ли она вообще, подлинно документальная (понимай: равновеликая истине) биография?

Рассадин-то, во всяком случае, точно уверен: не бывает.

Возможно, именно эта уверенность принуждает его не столько доверять документам, Монбланы которых выросли вокруг Сухово-Кобылина, сколько вгрызаться в то, что и есть «еще более главное», главнейшее из главных: в художественные сухово-кобылинские создания. И притом, вернее сказать, для того же, для достижения той же цели привлекать множество аналогий, подчас парадоксальных, обращаться к творчеству других мастеров, нередко совсем иного времени.

…Сопоставлю труды очень несхожие и оттого тем более интересные общностью некоторых подходов: биографию Пушкина, несколько лет назад написанную Ю. М. Лотманом, и книгу С. Б. Рассадина.

Формула Лотмана: личность, история — творчество.

(Биография ведь складывается всего из трех элементов: во-первых, история, окружающий большой мир; во-вторых, сама личность героя; в-третьих, его «продукция», творчество. В любом биографическом очерке непременно присутствуют эти три слагаемых, но их столь же непременно передвигает, играет ими сам биограф — четвертый необходимый «элемент» любого сочинения о замечательных людях.)

Формула Рассадина: творчество — история, личность.

У обоих биография не просто человека, исторического лица, но — писателя. Слагаемые, однако, размещены по-разному.

Способ, избранный Лотманом, позволяет вести рассказ внешне легко, последовательно по годам и периодам пушкинской жизни, но постоянные авторские отступления, объяснения вдруг соединяют, например, дерзкие южные «выходки» Пушкина — и его «Кавказского пленника», «Цыган»:

Лотман доказывает, что романтизм был одновременно и творческим методом поэта, и типом бытового поведения, что одно легко, естественно переходило в другое — и обратно… Я, разумеется, чрезвычайно упрощаю, схематизирую, но затем, чтобы подчеркнуть: речь идет о новом способе биографического синтеза (новый, конечно, не значит, что не было предшественников; это новый этап давно начатого!).

Рассадин же заставляет вспомнить:

Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.

Не решусь сказать, что главные герои рассадинской книги — три пьесы Сухово-Кобылина; автор пьес самолично, в своем бытовом, историческом облике всегда является в нужный момент («…жизни ход сопровождает их» — замечу, что у Лотмана наоборот: его отступления об эпохе и стиле, о «стихах» возникают по ходу рассказа о пушкинской «жизни»). Но задача — определить, решить, какой момент нужный.

Как написать биографию писателя, его «души в заветной лире», поняв, исследовав эту душу, не потревожив ее притом слишком грубым сегодняшним прикосновением, — поисками наилучшего ответа на этот вопрос Рассадин был занят в своих книгах о драматургах, поэтах. Сложные и в то же время естественные, «в природе вещей», его ассоциации в связи с Фонвизиным, Пушкиным, Дельвигом, Денисом Давыдовым, Языковым, Бенедиктовым, Вяземским неожиданно взламывают привычное биографическое движение, соединяя отдаленные понятия и даже хронологически разные миры. В жизнеописании Фонвизина автора почти не занимают, скажем, реальные прототипы госпожи Простаковой; куда интереснее тонко сопоставить ее с Екатериной, найти убедительно общие черты у двух этих «современниц», затем — посмеяться над собственным сравнением, начисто отвергнуть его, но в изгибах, в изломах этой «игры» заметить очень важные обстоятельства. Анекдоты о знаменитой лени Дельвига вряд ли заинтересовали бы Рассадина, если б не было возможности вспомнить о таковой же ленивости Гончарова, Крылова, и тут-то выясняется, что лень столь усердных людей — это уже важная творческая черта в определенной исторической обстановке.

Читать дальше
Свет

Шрифт:

Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать


Станислав Рассадин читать все книги автора по порядку

Станислав Рассадин - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.




Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина отзывы


Отзывы читателей о книге Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина, автор: Станислав Рассадин. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям


Прокомментировать
Большинство книг на сайте опубликовано легально на правах партнёрской программы ЛитРес. Если Ваша книга была опубликована с нарушениями авторских прав,
пожалуйста, направьте Вашу жалобу на PGEgaHJlZj0ibWFpbHRvOmFidXNlQGxpYmtpbmcucnUiIHJlbD0ibm9mb2xsb3ciPmFidXNlQGxpYmtpbmcucnU8L2E+ или заполните форму обратной связи.
img img img img img