Оноре Бальзак - Кодекс порядочных людей, или О способах не попасться на удочку мошенникам

А вот реклама полезнейших товаров (некоторые из них тоже в своем роде бессмертны): «Держитесь подальше от новых изобретений, таких, как: макассарское масло, порошок для бритья, омолаживающая масса, пробковые пояса-скафандры, кофеварки, трости-удочки, зонтики в жестяных футлярах, стенные кровати, экономические плиты, которые обходятся в сотню раз дороже обычных, камины ценой в сто экю, которые не нуждаются в дровах, искусственный мрамор, бесшовные сапоги и прочее в том же роде. Как правило, все экономические вещи либо дороги, либо неупотребительны».

А вот тоже про рекламу, но на сей раз посвященную исключительно лекарствам: «О врачах ничего дурного лучше не говорить; раз мы живы, то не имеем права жаловаться; тем не менее врачи тоже идут порой на некоторые хитрости и доставляют дополнительный заработок аптекарям. Заметьте, что каждый год в моду входит какое-нибудь особое снадобье: то саго, то салеп. Были годы, когда все нужно было есть с добавлением салепа; потом его заменило саго. Потом все увлеклись аррорутом, потом, с легкой руки Вальтера Скотта, повсюду воцарился исландский лишайник, потом местные пиявки в сочетании с водой из Сены, потом слабительное питье; снадобья меняются, но неизменным остается тот факт, что чем они моднее, тем дороже».

Наконец, вот про рекламу «услуг»: «Итальянский язык за двадцать четыре урока; мнемотехника за двенадцать занятий; музыка за тридцать два урока; чистописание за двенадцать уроков, и проч. Мы не опустимся до комментирования всех этих случаев шарлатанства. Сказанное относится также к портретам за один луидор и два сеанса».

Все в высшей степени знакомо и по-прежнему злободневно, а тот факт, что мы не расплачиваемся луидорами и не учимся чистописанию, — мелочи, не влияющие на суть.

Исследователи «социальных и экономических реалий» в бальзаковском творчестве подчеркивают проницательность писателя, который с первой же страницы утверждает — в своей образной манере — существование в обществе борьбы классов: «Жизнь есть не что иное, как беспрестанная битва между богачами и бедняками». Бальзак в самом деле выказывает в «Кодексе» осведомленность в области новейшей социально-политической литературы: рассуждения о революции, которая произойдет в Англии, «когда масса обездоленных возьмет верх над массой богачей», подтверждают его знакомство с трудами английского экономиста и демографа Мальтуса, а обыгрывание слов industrie (промысел, промышленность) и industriels (промышленники, промышляющие), возможно, указывает на недавнее прочтение трудов утописта Сен-Симона, чьи книги «О промышленной системе» и «Катехизис промышленников» вышли незадолго до публикации «Кодекса», в 1822 и 1824 годах (впрочем, если Бальзак в самом деле отсылает читателей к Сен-Симону, то отсылки эти сугубо иронические и не слишком лестные: Сен-Симон действительно ставит промышленников очень высоко, однако его промышленники — люди серьезные и промышляют вовсе не тем, чем зарабатывают на жизнь персонажи «Кодекса»).

Осведомленность Бальзака — вещь, разумеется, ценная, но скорее для историков.

Наличие в «Кодексе порядочных людей» множества «предбальзаковских» мотивов и деталей, которые потом «отзовутся» в «Человеческой комедии», — вещь, разумеется, интересная, но скорее для литературоведов.

А вот то, что едва ли не каждый параграф «Кодекса» — блестящий и остроумный афоризм, а зачастую еще и мудрый совет, не утративший актуальности по сей день, — это вещь, важная для всякого читателя. Конечно, «Кодекс порядочных людей» написан второпях, и сам Бальзак не считал эту книгу достойной того, чтобы выставить на ее обложке свое имя. Однако пренебрежительное отношение к «Кодексу», продемонстрированное, например, Стефаном Цвейгом, который в своей биографии Бальзака не находит для характеристики этого и ему подобных сочинений иных слов, кроме «позор» и «проституция», несправедливо. Другой биограф, Андре Моруа, назвавший «Кодекс» записной книжкой начинающего автора, где содержатся зародыши будущих романов, судил куда более здраво. В «Кодексе» Бальзак не только накапливает сюжеты для будущих произведений, он вырабатывает интонацию — тот самый иронический, чуть циничный тон, каким написана «Физиология брака», выпущенная в самом конце 1829 года, а ведь этой книги Бальзак вовсе не стыдился, и она занимает законное место в «Человеческой комедии», в разделе «Аналитические этюды».

Вот лишь несколько примеров этой интонации:

«Если вашей кухарке обещано не только жалованье, но и стол, она, разумеется, получит право взимать с вашего бульона налог в пользу гренадера, нуждающегося в подкреплении своих слабых сил. Это еще не беда. Это жертва, принесенная любви. Беда в том, что недостающий объем бульона она возместит водой, зачерпнутой прямо из Сены».

«Если вы любите плавать и посещаете купальни, то:

1) не вздумайте утонуть;

2) не вздумайте брать с собой что-нибудь ценное. — Но ведь кабинки закрываются на ключ? — Разумеется. — Посетители все сплошь порядочные люди. — Тем более.

У вас ведь есть шляпа для бала и фрак для игры; заведите себе костюм для купальни».

«Новая шляпа стоит гораздо дороже, чем старая; отсюда афоризм, которому позавидовал бы сам Цицерон: „Не ездите на бал ни к кому, даже к министрам, в дорогой шляпе“. В 1817 году привратник министерства внутренних дел ответил одному бедолаге, который в час ночи требовал у него свою шляпу со словами: „Сударь, она совсем новая“, — „Новые шляпы, сударь, кончаются после одиннадцати“».

«С новыми роскошными кофейнями дело обстоит точно так же, как с новыми министерствами: платить придется вам».

С последним утверждением уж точно не поспоришь.

Все остальные, ничуть не менее остроумные советы и наблюдения читатели могут отыскать в тексте «Кодекса порядочных людей» самостоятельно. Напоследок подскажем, что в книге они найдут и лестное определение самих себя:

«Все дело в том, что на свете есть великое множество дураков, и добрая половина вещей в подлунном мире производится в расчете на них. Но вы-то ведь не дурак; иначе вы бы не читали эту книгу».

Перевод выполнен по изданию: Balzac H. de. Œuvres diverses. P., 1996. T. 2. P. 147–272 (Bibliothèque de la Pléiade), в котором воспроизведен текст первого издания 1825 года.

На русский язык книга переводится впервые.

Сегодня за деньги можно купить все: радости и уважение, друзей и успех, талант и даже ум; следственно, восхитительный этот металл постоянно должен быть предметом нежных забот для смертных любого возраста и состояния, от королей до гризеток, от новых собственников до собственников бывших.