Джордж Mapтелли - Тайный фронт

— Это мой последний шанс, — возразил Мишель, не прекращая работы. — Если им удастся вывезти нас в Германию, мы погибнем. — Мишель с ожесточением рванул проволоку.

— Но война скоро кончится, — ответил Додмар. — Может быть, даже в этом году. Потерпи немного. Может быть, мы все-таки уцелеем.

Спор продолжался, их голоса звучали все громче, пока не проснулось еще несколько человек. Вскоре весь барак загудел, как растревоженный улей. Мишелю не оставалось ничего другого, как отказаться от своей попытки.

Кое-как восстановив проволочное ограждение окна, Мишель вернулся к своему месту на нарах и лег.

Утром дверь барака открыли и заключенных группами развели по небольшим домикам.

В течение дня заключенные занимались только уборкой жилых помещений и территории лагеря. Время от времени их выстраивали для проверки. Кормили заключенных сносно и разрешали даже получать передачи от родственников. Уже на второй день пребывания в лагере Мишель получил посылку, привезенную сестрой из Парижа.

Установить место его пребывания жене и дочери Мишеля позволила проявленная ими настойчивость. В тот день, когда Мишеля отправили из вернской тюрьмы в лагерь, его дочь принесла передачу, но ей сказали, что Мишеля в тюрьме уже нет. Сначала жена и дочь решили, что Мишель казнен, но, побывав на кладбище Иври, где обычно хоронили казненных, они узнали, что в тот день никого не казнили. Тогда жена и дочь сделали совершенно логичный вывод: Мишель отправлен в пересыльный лагерь в Компьенском лесу.

Чтобы как-то убить время, заключенные организовали чтения вслух и состязания по боксу. Так прошла неделя. Стояла чудесная солнечная погода, и заключенные, долгое время томившиеся в тюремных застенках, теперь, в условиях относительной свободы, почувствовали себя даже счастливыми. Мишеля же погода не радовала. Его все время преследовала мысль о побеге. Он понимал, что каждый ушедший день приближает момент, когда возможность побега практически исчезнет. Частое появление над лагерем американских и английских самолетов Мишель расценивал как приближение решающих событий в войне, и поэтому в нем все сильнее разгоралось желание вырваться на свободу.

Мишель вызвался пойти работать на находившуюся неподалеку от лагеря фабрику. Там ему удалось сделать и незаметно принести в лагерь небольшие пилу и ножовку. У Мишеля не было какого-то конкретного плана использования этих инструментов, но он считал, что они пригодятся.

1 июня, то есть за неделю до высадки союзников в Нормандии, заключенных построили на площади в центре лагеря и вызвали тех, кому предстояло отправиться в Германию. В списке было около трех тысяч фамилий. Этим заключенным приказали сдать личные вещи и снять всю одежду, кроме брюк. Затем солдаты охраны тщательно обыскали заключенных.

Последнюю ночь в лагере заключенные, которых отправляли в Германию, провели в отдельно стоящем бараке без окон. Мишель оказался среди молодых парней и решил в дальнейшем держаться с ними.

Тут же Мишель встретил капитана П., офицера армии «Свободной Франции». Несколько месяцев назад Мишель познакомился с ним в Монтемаре. Капитан уговаривал Мишеля сотрудничать с разведкой де Голля. Опасаясь провокации, Мишель тогда уклонился от ответа. Теперь прежние подозрения можно было отбросить, и Мишель с радостью возобновил знакомство.

Оказалось, что капитан уже давно организовал в лагере группу, готовившую побег. Правда, группа была невелика: всего двое, не считая самого П.

— Мы рассчитываем бежать во время переезда в Германию, — сказал П. — У нас уже все подготовлено.

— Так же думал поступить и я, — ответил ему Мишель.

— Почему же тогда тебе не присоединиться к нам? — предложил П.

Мишель с готовностью принял это предложение. И когда на следующее утро заключенные покидали компьенский лагерь, Мишель шел рядом с капитаном П. и его двумя товарищами.

Солнце еще только вставало из-за горизонта, когда длинная колонна заключенных, по пять человек в ряд, прошла по улицам Компьена и подошла к вокзалу. Каждый житель городка, случайно оказавшийся в этот ранний час на улице, горестным взглядом провожал колонну, двигавшуюся под усиленным конвоем немецких солдат. Мишеля поразило то, что многие из этих людей выглядели значительно более опечаленными, чем сами заключенные.

«Возможно, — подумал Мишель, — это объясняется тем, что среди провожающих находятся родственники заключенных, или тем, что провожающие больше, чем заключенные, знают об ожидающей их в Германии судьбе».

Прибыв на вокзал, колонна остановилась перед длинным составом вагонов для перевозки скота. Вокруг замелькала форма солдат и офицеров службы безопасности, вооруженных резиновыми дубинками и плетьми Один из офицеров отсчитал в колонне двадцать рядов, то есть около ста человек, и приказал этим заключенным занять места в первом вагоне. Хотя в вагоне находилась еще только половина тех людей, которые должны были там разместиться, вагон был уже полон. Остальные задержались с погрузкой, и немцы начали избивать их и силой загонять в вагон. Вскоре дверь вагона закрылась, и снаружи щелкнул замок.

Мишель находился в конце колонны и к тому времени, когда настала его очередь, знал, как нужно себя вести. Подгоняемые ударами плетей, заключенные, сбивая друг друга, бросались к дверям, лишь бы не оказаться последними при посадке.

Когда дверь вагона закрылась, единственным источником света стало небольшое вентиляционное отверстие, прикрытое решеткой. Сначала в темноте Мишель ничего не мог разобрать, но, когда глаза привыкли, он разглядел лица людей, оказавшихся с ним в одном вагоне. Заключенные могли только стоять, плотно прижавшись друг к другу. Даже переступить с ноги на ногу было трудно, не задев соседа. В центре вагона стояла металлическая бочка без крышки, которая, очевидно, должна была служить отхожим местом. Но и такое «удобство» было доступно только тем, кто находился поблизости от бочки.

Мишель держался рядом с капитаном П. Два его товарища заняли места неподалеку, тоже у стенки вагона. Однако вскоре Мишель уступил свое место какому-то старику. Вокруг Мишеля были люди самых различных профессий: торговец, механик, железнодорожник, фермер, портной, священник, летчик.

В вагоне стояла почти полная тишина. Люди были потрясены тем, что с ними обошлись как со скотом, и уже начинали страдать от тех неудобств, которые им приходилось испытывать. Помимо всего прочего, заключенные теперь уже сознавали, что это только начало мучений, и, подавленные горестными думами, молчали.

Первым нарушил тишину священник. Громко, так, что его могли слышать все, он предложил как-то организовать распределение продуктов. Ведь «путешествие», наверное, продлится не один час или день. Если бы каждый заключенный знал свой номер, было бы легче распределять продукты, при том условии, конечно, что они будут вообще выдаваться.