Андрей Монастырский - Предисловие к первому тому «Поездок за город»

Следует оговориться, что в этом предисловии мы рассматриваем только одну, поверхностную часть всей ситуации, то есть «для зрителей» и более менее связанную с эстетическими проблемами. Внутренний смысл ее, связанный с главной целью акций, а именно, получением определенного духовного опыта, по существу своему не знакового, и который имеет реальное значение исключительно для действующих на поле устроителей здесь не рассматривается.

Итак, для создания подобного рода ситуации все объекты, фигуры движений (как мы говорили выше, у нас это обычно прямая линия от появившегося объекта восприятия к субъекту или наоборот, то есть движение как бы по «линии» субъектно-объектного отношения), используемые в действии, не должны иметь самостоятельного значения, на них как бы «ничего не должно быть написано» сверх того, что фигуры участников имеют значение именно и только «участников» относительно «зрителей», а если используется какой-либо предмет, то он должен использоваться исключительно для создания определенных условий восприятия, например, чтобы создать невидимость или впечатление одинаковости и т. п.

Как мы говорили выше, появление объекта восприятия в наших акциях происходит из невидимости через неразличимость, что требует известной аккомодации зрения воспринимающего. Этот прием дает возможность согласовать психологические и эмпирическую зоны демонстрационного поля.

Итак, вслед за появлением фигуры развертывается некое «ложное» событие в зоне «различения» и, наконец, возникает резкое разделение происходящего на 1/-эмпирическое событие, выведенное в область непосредственного после момента понимания зрителями, что действие было ложным, «пустым», и на 2/-психическое событие - переживание совершившегося ожидания.

В момент этого разделения сознание как бы отторгается от конкретности своего ожидания, то есть совершившееся через воспоминание ожидание - это ожидание, снятое в своей конкретности. Следовательно, память в данной ситуации также является психической зоной демонстрационного поля. Этот момент можно описать таким образом. Истинность действия кончилась в тот момент, когда объект восприятия вышел из зоны неразличения в зону не прямого, противопоставленного восприятия. Манипуляции участников-устроителей в зоне различения производились для того, чтобы оставить аутентичность действия в прошлом, не выводя в настоящее: «оно кончилось тогда», но не «оно кончилось сейчас». Но мы узнали об этом только сейчас. В промежутке между «тогда» и «сейчас» мы обманывались, но в момент «сейчас» нам сказали об этом. Этот временной промежуток между «тогда» и «сейчас»- дистанция (в нашей памяти) между нашим ожиданием и нами. Мы «смотрим» на него отсюда, пребывая в состоянии «безобманности», мы освобождены от самообмана в одном его конкретном, длившимся во времени, выражении-установке. «Смотреть» на ожидание есть на самом деле переживать ожидание как ожидание совершившегося освобождения от самого себя. Вероятно, необычность этого переживания в условиях демонстрации (хотя оно может быть и не осознано в том виде, как описано здесь- и даже не должно быть так осознано) и рождает чувство, что обещанное совершилось, что «не обманули».

В сугубо же эстетическом смысле можно было бы охарактеризовать представленные здесь акции как попытки сделать необычным восприятие обычного появления, исчезновения, удаления, света, звука и т. д.

июнь 80 г.