Олег Насобин - Бенвенуто

Но я, вопреки ожиданиям оборотней, не напрягался. Не нервничал и не угрожал убийством наглому французу. Просто у меня было много других забот, и о том, что Невье сбежал с деньгами, я даже не ведал вплоть до 13 апреля 2010 года.

Очевидно, «контору» такое расслабленное сытое благодушие раздражало. Они ждали моей, желательно бурной, реакции.

Чтобы направить будущий гнев в нужное русло, они стали готовить почву: 7 апреля 2010 года (то есть всего через пару недель с момента моего визита в США и через десять дней после выходки Невье) Катрин вдруг позвонила мне и сказала, что уже не работает вместе с Жан-Кристофом Парисом и что она вообще-то всегда занималась и занимается «высокими финансами» (читай — очень крупными финансовыми спекуляциями), а Жан-Кристоф — всего лишь мелкий придурок и бесперспективен.

Катрин сообщила, что всегда готова помочь, если у меня возникнут сложности с Жан-Кристофом или проблемы в Швейцарии.

Она сказала, что так и заявила Жан-Кристофу: «Единственный клиент из твоих „орков“, с которым я хочу и буду иметь дело, — это Олег. Остальные меня не интересуют».

Более того, Катрин предупредила: «Я уверена, что проблемы в Швейцарии возникнут». И потому она порекомендовала «не стесняться, если что, а сразу звонить» ей.

Я, конечно, немного удивился.

И то, что она позвонила мне, было странным — мы ведь не друзья; и то, что она, работая в «высоких финансах», связалась с каким-то мелким куртье; и то, что называла его придурком, хотя конфликта между ними, по ее словам, не было. Да и какой конфликт? Жан-Кристоф просто боялся ее. Это же видно.

Но наиболее удивительным был новый всплеск интереса с ее стороны к моей невзрачной особе. Однако я поразмыслил и, как большинство мужиков, проходящих кризис возраста, списал все это на свой шарм. Наверно, я ей чем-то понравился — так я разрешил для себя эту загадку.

Между тем Катрин, как вы уже знаете, как в воду глядела. 13 апреля я наконец приехал в Женеву, чтобы переговорить с банком насчет кредита, и с удивлением выяснил, что мой директор смылся с деньгами.

Встреча в банке УБС в Женеве была назначена заранее, и Невье обязательно должен был на ней присутствовать. Когда подошло время встречи, моя ассистентка попробовала с ним связаться, но он не ответил. Я послал ему СМС, мейл, а также оставил голосовое сообщение. Не получив никакого ответа, решил встречу не отменять и поехал туда один.

В банке УБС меня то ли ждали, то ли нет. Принять приняли, но глаза прятали. Менеджер, потупившись, сказал, что никаких кредитов под залог французской недвижимости банк выдавать не собирается, да и счет компании открыт временно. Желательно его поскорее закрыть.

Тут, конечно, у меня возникло несколько вопросов к банку (и они остаются до сих пор), особенно к его клерку, проявляющему невиданную любовь, понимание и привязанность к французской агентуре.

Однако для простоты повествования я просто опущу тему участия швейцарских служащих в «конторских» игрищах. Тем более общеизвестно, что Женева — это центр мирового шпионажа.

13 апреля выдался погожий день. Банк расположен в центральной части города, и от его дверей прямо до роскошной набережной Женевского озера всего метров сто.

После встречи я вышел из банка, обалдело сел на лавку на берегу и позвонил Жан-Кристофу. Тот бормотал что-то невнятное, и в потоке словоизвержения этого болтуна невозможно было выловить хоть какое-то рациональное зерно.

Во всяком случае, в городе мне уже нечего было делать, и я отправился в аэропорт. В зале ожидания, перед посадкой в самолет, я вспомнил о Катрин и перезвонил ей. Она сразу же, на удивление быстро «въехала» в тему, все поняла, горячо меня поддержала и всячески приободрила.

Мы было закончили разговор, но она вновь и вновь перезванивала мне, говоря, что поможет в любом деле и даже, если я «решу оторвать этому гаду башку», сама, лично, «запинает ее подальше, чтобы ненароком не нашли флики (полицейские)».

Я, конечно, не собирался следовать ее советам, подаваемым с таким энтузиазмом. Жизнь парня с окраины, помотавшегося по разным странам и пожившего среди представителей разных слоев общества, научила меня, что угрожать кому-либо в жизни незачем, бояться нечего, а выходить из «правового поля» — себе дороже.

При этом судебную тяжбу заводить тоже не хотелось. Я так нахлебался горя с судами во Франции, что меня просто передергивало и коробило от одной мысли об адвокатах, черных рясах и залах судебных заседаний.

Вылет задерживался. Катрин звонила снова и снова и вдруг предложила себя в качестве директора моей швейцарской компании. Я очень удивился и оставил ее предложение без ответа. Катрин тоже более не настаивала, просто сказав, что у нее есть право и соответствующие швейцарские документы, чтобы выступать легальным руководителем бизнеса в этой стране.

Однако ее идея поменять швейцарского «директора» показалась мне своевременной и здравой.

По прилете во Францию я перезвонил Жан-Кристофу, который тоже имел право вести легально дела в Швейцарии, и в категорической форме потребовал от него, чтобы он принял ответственность на себя и стал директором компании в Швейцарии, причем «бесплатно», с целью компенсировать мой ущерб от деятельности его протеже — месье Невье.

Я все-таки надеялся получить кредит в Швейцарии, поскольку Жан-Кристоф продолжал меня убеждать, что наш план еще действует, а побег Невье с деньгами — просто недоразумение. С этого момента мы начали переоформление учредительных документов и переназначение руководителя компании.

Из-за плотного рабочего графика месье Париса, а также по каким-то иным причинам дело затянулось на несколько месяцев. Потом настало лето, и волокита еще больше усилилась, по французскому обычаю.

Словом, непосредственно убедиться в том, что меня окончательно «кинули» с идеей получить кредит в швейцарском банке, я не мог. Ведь чтобы это понять, следовало сначала дождаться новых документов, а потом повторить попытку получить кредит с участием Жан-Кристофа в качестве руководителя компании.

Честно говоря, я доверял и месье Парису, и Катрин, потому что не видел мотивов для злого умысла в их действиях. Я трезво рассуждал: а зачем, собственно, кому-то надо меня «кидать»? Кому конкретно и какая с того выгода? Какой вообще смысл во всей этой возне, если предположить, что она имеет целью мне навредить и меня ограбить? Каким способом?

На самом деле я не понес пока существенных убытков. Да, Невье самовольно снял со счета деньги и истратил их. Но украденная сумма равнялась, в принципе, его полуторагодовой зарплате, и Жан-Кристоф взялся отработать эти деньги, исполняя обязанности директора бесплатно.