Михаил Кириллов - Мои больные (сборник)

Методом отрицания (дифференциальная диагностика) выходишь на патологию лимфатической системы, и то, если все же определяется лимфаденопатия. А это – темный лес. Здесь могло бы помочь пункционное или, еще надежнее, гистологическое исследование удаленного лимфоузла. Но и это, конечно, не обязательно. Нужен опытный гистолог, а где его взять? Еще труднее с внутрилегочной лимфаденопатией.

Если гистолог фиксирует гранулематозный процесс в лимфоузлах, диагностика продвигается вперед. Но и в этих случаях приходится направлять больного и гистологические препараты в Обнинский институт, лаборатории которого славятся высочайшей техникой исследований.

Больной остается там и для лечения. Заболевание считается излечимым, особенно в случае поражения периферических узлов. Об этом пишут, но сам я никогда таких больных не лечил. Поэтому, об этом не пишу.

Удивительное заболевание. Намучаешься, пока докажешь его суть. НЛО, да и только!

После двух часов полета из Ташкента, приземляясь, кружим над Кабульским аэропортом. Самолеты, снижаясь на посадку, отстреливаются от возможных пусков стингеров.

Аэродром кажется небольшим, на краю полосы несколько домиков, чахлые кусты, дощатая уборная – одна на всех. Но аэродром вполне современный: принимает все типы самолетов. Рядом с аэродромом инфекционный госпиталь и воздушно-десантная дивизия. За территорией аэродрома невысокие горы.

Прибыл в госпиталь. Устроился в интернатуре. На 3 месяца я здесь – профессор-консультант. В этот же день узнал о трагедии, произошедшей в горах рядом с аэродромом.

Рассказывали: команда солдат в количестве 19 человек во главе с прапорщиком, вооруженным только пистолетом, на грузовике отправилась в ближайший карьер за гравием. Дело было не новое, да и аэродром был рядом, но их подстерегли «духи». Какая беспечность! Прапорщик даже достать пистолет не успел, как их схватили. Издевались вдоволь. Огнестрельное оружие не применялось, чтобы не привлекать внимание. Действовали ножами и прикладами.

Когда в части хватились людей и обнаружили место их гибели, бандитов уж и след простыл. И это в непосредственной близости от крупнейшего аэродрома. Афганцы у себя в горах как дома. У них свой повод для мести и жестокости. Очевидно, что война не скоро закончится.

Каждый день в госпиталь по команде «Поток» из аэродрома поступали раненые. Туда их из медицинских рот, как правило, доставляли на вертолетах. Из приемного отделения на каталках санитары везли в реанимационное или в хирургические отделения. Кабульский госпиталь советских войск, фактически выполнявший роль фронтового госпиталя, насчитывал более 1000 коек, причем на 90 % хирургических. За 10 лет афганской войны только погибших было 15 тысяч советских бойцов и командиров.

Наш интернациональный долг стоил большой крови.

Летом 1971-го года мне пришлось руководить войсковой стажировкой слушателей Саратовского военно-медицинского факультета в ракетной дивизии с базированием ее штаба в окрестностях города Бологое.

Все было обычно: прибытие, размещение стажеров по «площадкам» и их систематическая работа в медицинских пунктах дивизионов. Это достаточно самостоятельная деятельность (по завершении 5-го курса), но требующая контроля.

В центральной «усадьбе», как именовалось место размещения штаба, находился и сам ракетный госпиталь.

Однажды в городок ко мне приехал заболевший слушатель. Боль в горле, температура. Меня в гостинице он не нашел (я объезжал в этот день своих подопечных) и решил полечиться самостоятельно: пошел в баню.

Баня была хорошо натоплена, но было душно. Потер по традиционной просьбе «спинку» соседу и, потрудившись, почувствовал себя совсем плохо: возникла резкая слабость и, боясь упасть, он вышел в прохладный предбанник и от слабости лег на холодный каменный пол. Стало легче, но находившиеся рядом голые мужики, не позволили ему лежать на холодном полу и положили на скамью. Наверное, это был обморок, ангина давала о себе знать.

Отлежавшись, он оделся и по совету соседей по бане потихоньку побрел в госпиталь. Было воскресенье, принял его дежурный врач, осмотрел и с диагнозом лакунарная ангина положил в инфекционное отделение. Назначил инъекции пенициллина, аспирин и полоскание. Температура была 39,5.

В палате, верхняя часть которой была застеклена, он был один. Через коридор находилась другая палата, и там было несколько больных. Через стеклянную переборку их было видно.

Спустя полчаса после введения антибиотика больной почувствовал, что потеет. Жар сменился ознобом и возникла резкая слабость. Он сообразил, что под действием пенициллина стала критически падать температура тела. Холодный пот заливал лицо. Что было делать, к нему никто не подходил?! Он приподнялся в постеле сколько было силы и, дотянувшись, постучал рукой в стеклянную переборку. Один из больных в противоположной палате, сидевший на спинке койки, оглянулся на стук и увидел падающую руку. Не поленился и сходил на пост, к сестре.

Сестра прибежала и диагностировала коллапс. Больной попросил ее тотчас же сделать ему кордиамин, причем таким шприцем, который есть, даже использованным, чтобы не терять время. Он рассчитывал подстегнуть упавшее давление (грамотный был парень). А давление было 70 на 30 мм рт. ст. Он попросил не терять время и на ожидание врача. Укол был сделан. Уже через 5-10 минут от места инъекции стало разливаться тепло. Оно шло волнами и достигло головы. Окрепло сознание. Давление поднялось и вскоре составило уже 100 на 55 мм рт. ст.

Инъекция кордиамина, как известно, очень болезненна, но эффект стоил того. Подошел дежурный врач. В это время к больному подоспел и я. Когда я вернулся из поездки в гостиницу, там мне подсказали, что меня искал заболевший слушатель. Со слов больного я и узнал обо всем.

Ну а позже состояние больного выровнялось. Был вызван ЛОР-врач, и лечение ангины продолжилось. С общеукрепляющей целью больному поставили графин с глюкозой и аскорбинкой. Жидкость именовалась «коктейль Таня» в честь спасительницы-медсестры. Возможно, помогала и возникшая между ними симпатия. Через две недели слушатель был выписан из госпиталя и продолжил стажировку.

В 1950-м году Олег Х. и я вместе поступили на 1-й курс ВМА им. С.М.Кирова: он из Кронштадта, я из Подмосковья. Оба были медалисты. Нас определили в одну учебную группу.

Учились упорно, чего стоила только анатомия! Он был здоровяк, даже этакий увалень. Добродушный, доброжелательный парень, готовый прийти на помощь всегда, но не навязчивый. Иногда к нему приезжала старшая сестра из Кронштадта, они были дружны.