Ю. Ганковский - История вооруженных сил Афганистана 1747-1977

Численный состав Трудовой армии не был постоянным и колебался в зависимости от потребностей сооружавшихся в стране объектов в рабочей силе. О масштабах использований Трудовой армии можно судить хотя бы по такому примеру: только на строительстве Нанграхарской ирригационной системы (1960–1964) одновременно было занято около 10 тыс. солдат.

Трудовая армия подчинялась министерству общественных работ и организационно состояла из рот, батальонов, строительных частей («йунити-кар») во главе с кадровыми офицерами, главным образом выпускниками строительного и инженерного факультетов Военно-технической академии и Высшего военного училища. В случае необходимости командные кадры Трудовой армии укомплектовывались также за счет офицеров запаса и в отставке, призывавшихся на военную службу на время строительства крупных объектов. Непосредственное руководство строительными частями осуществлял командующий Трудовой армией.

Все подразделения Трудовой армии имели необходимое по штату количество стрелкового вооружения. Срок службы солдат Трудовой армии, как и регулярной, составлял два года, из которых первые два месяца отводились для одиночной общевойсковой подготовки новобранцев.

Наряду с регулярной армией в Афганистане, как уже говорилось, сохранялись многочисленные ополчения племен, главным образом в южных, юго-восточных и восточных районах страны.

Точные данные о численности ополчений племен в Афганистане не публиковались. Однако, по приблизительным оценкам афганского командования, которые оно давало в ходе проведения учений и командно-штабных игр на южных, юго-восточных и восточных направлениях, только крупные племена в полосе к югу и юго-востоку от линии Джелалабад — Газни — Кандагар могли выставить не менее 350–400 тыс. вооруженных ополченцев, причем наибольшее число (более 200 тыс.) — в районах Хоста, Гардеза и к югу от Газни. В данной полосе, по афганским данным, в 1970 г. проживало около 4 млн. человек, в том числе в провинциях Пактия и Газни — около 2 млн [421] «The Kabul Times Annual». 1970, с. 38. Подсчет общих показателей по районам произведен автором данного раздела. .

Афганские (пуштунские) племена, особенно кочевые и полукочевые, имели и имеют большое количество стрелкового и холодного оружия, в основном западноевропейского и местного производства, и никогда не расстаются с ним, даже во время сельскохозяйственных работ. На юге и востоке страны практически каждый взрослый мужчина был вооружен. Ополчения («лашкар») крупных племен имели на вооружении автоматы и пулеметы и даже пушки устаревших образцов.

Ополчения племен всегда были важным элементом в военной политике афганских правящих кругов. Рассматривая вопросы обороны страны и обеспечения безопасности своих южных и восточных границ, они неизбежно делали большую ставку на военную организацию племен. Последней отводилась роль вооруженного резерва для пополнения рядов армии в случае военной опасности, а также партизанской армии, готовой в любую минуту действовать в тылу противника при его вклинении в пограничные районы страны. В мирное время на ополчения племен возлагалась задача охраны государственной границы, особенно ее восточного и южного участков.

Однако роль ополчений племен как резерва армии оставалась крайне проблематичной. С одной стороны, ополчения племен, обладая такими превосходными боевыми качествами, как способность дерзко и молниеносно нападать мелкими группами на численно превосходящего противника и быстро исчезать с поля боя после выполнения задачи, большая физическая выносливость, неприхотливость в быту, стремительные передвижения по горно-лесистой и горно-пустынной местности, завидная смелость и умение владеть холодным и легким стрелковым оружием, хорошее знание местности и умелое применение к ней, представляли собой несомненную силу в оборонительной политике афганского государства.

С другой стороны, ополчениям племен Афганистана были присущи и известные слабые черты, сужавшие возможности их использования. Прежде всего, их слабость заключается в том, что из-за своих хозяйственных интересов и родственных отношений они были привязаны к местам своего расселения и вряд ли могли быть с успехом использованы в широком масштабе в других районах боевых действий. Более того, вне своих мест обитания ополченцы теряли такое преимущество, как доскональное знание местности и умение использовать особенности ее рельефа.

Далее, военная организация каждого племени, основанная на кровнородственных связях, традиционно противопоставлялась военным формированиям других племен «как враждебная, соперничавшая единица» [422] И.М. Рейснер . Независимый Афганистан, с. 75. . В связи с этим ополчения племен не представляли в общенациональном плане какого-то единого и сплоченного целого и трудно поддавались объединению или боевому взаимодействию в силу имевших место межплеменных трений и конфликтов.

Не менее важным фактором, делавшим подчас сомнительной возможность использования ополчений племен в общегосударственные интересах, являлось необычайно развитое у целого ряда афганских племен чувство независимости от центральных властей и ревностное отстаивание своей самобытности. Немалую, а порой и решающую роль в поддержании этого духа непокорности центральному правительству играла влиятельная верхушка племен. Это было особенно свойственно племенам юга и востока страны, таким, как мангал, джадран, джаджи, сулейман-хель, шинвари и др. Их аристократия всеми силами стремилась сохранить власть над военной организацией племен и использовать ее как силу для противодействия попыткам центральной администрации ограничить «племенные вольности», как традиционный инструмент насилия в системе неспокойных межплеменных отношений, а также как орудие для охраны своих привилегий и господствующего положения среди соплеменников.

Афганская королевская армия вплоть до начала 60-х годов во многих отношениях уступала по своим боевым возможностям военной организации племен. Только в последующее десятилетие, когда в Афганистане была создана современная, хорошо вооруженная армия, центральное правительство получило в свои руки силу, несравненно превосходящую ополчения племен по своей мощи и способную противостоять воинственным пуштунским племенам.

Однако, несмотря на то что военная организация пуштунских племен Афганистана уступала по своей численности армии, она представляла значительную силу во внутренних афганских делах и не считаться с ней было бы преждевременным. Это отчетливо показало подавление межплеменного конфликта 1968–1969 гг. в Пактии, когда правительственные войска, несмотря на военно-техническое превосходство, длительное время не могли овладеть положением и восстановить мир в данном районе. Поэтому не случайно, что правительства страны в период монархического режима вынуждены были постоянно принимать всевозможные меры с целью поддержания спокойствия в районах расселения пуштунских племен и установления контроля над их ополчениями, а также искать пути сотрудничества с ними.