Ю. Ганковский - История вооруженных сил Афганистана 1747-1977

Содержание идеологической обработки личного состава афганской королевской армии полностью определялось ее назначением и классовым составом. В основу этой обработки были положены исламская идеология, идеи монархизма и национализма; воспитание патриотизма в сочетании с пропагандой «особого национального духа афганцев», их обычаев и традиций; пропаганда антикоммунизма, а также извращение целей и сущности советской внешней политики и клевета на советскую действительность.

Главной заботой правящих кругов Афганистана являлись подготовка и воспитание преданных монархии и существующему строю офицеров и унтер-офицеров. И это было не случайно. Ф. Энгельс, характеризуя армии восточных монархий, в свое время писал, что «главной задачей и в то же время главной трудностью является создание корпуса офицеров и унтер-офицеров, обученных по новейшей европейской системе, вполне освободившихся в военных вопросах от старых национальных предрассудков и пережитков и способных вдохнуть жизнь в новые формирования» [437] Ф. Энгельс . Персия и Китай. — Т. 12, с. 220. .

Причины того большого внимания, которое правящая династия проявляла к идеологической обработке офицерского и унтер-офицерского корпуса, состояли не только в том, что от этих двух должностных категорий зависел результат обучения неграмотной, разноплеменной солдатской массы пользованию современным оружием и воспитания ее в духе безропотного подчинения начальникам, но главным образом в том, что надежность армии как опоры монархического режима в конечном счете определялась именно политической надежностью офицеров и унтер-офицеров. В связи с этим усилия, предпринимавшиеся в афганской армии по предотвращению проникновения революционных идей в среду офицеров и унтер-офицеров и их политическому воспитанию в духе верности и преданности монархии, возводились в ранг «самой большой и священной национальной и государственной задачи» [438] Абдурраззак Майванд . Пропаганда и деятельность пятой колонны во второй мировой войне. Меры по борьбе с ней. Кабул, 1340 (1961), с. 190. .

Большое значение в идеологической работе среди личного состава афганской армии, особенно ее рядового состава, придавалось религиозной пропаганде. Монархические круги рассматривали ее в качестве основы всей политической работы не только среди населения страны, но и в армии. «В Афганистане, — писал по этому поводу генерал Абдурраззак Майванд, — вся пропаганда опирается на религиозные основы» [439] «Харби похантун». 1970, № 3, с. 3. .

Господствовавшие классы Афганистана видели в религии и религиозном фанатизме подавляющего большинства темного и забитого населения страны важнейшее средство укрепления и увековечения существовавших порядков, притупления классового сознания трудящихся масс и отвлечения их от борьбы за лучшее будущее. В условиях обострявшейся внутриполитической борьбы на религию делалась ставка как на самое главное идеологическое оружие, которое, как они считали, могло сохранить и упрочить так называемое «общественное единство» и «взаимную общественную поддержку и солидарность» [440] «Анис», 06.06.1970. , а также ослабить остроту социальной критики.

В основе религиозной пропаганды среди населения и армии лежали призыв к смирению и покорности трудящихся своей судьбе и требование терпеливо переносить все лишения и невзгоды.

Мусульманские проповедники и военные пропагандисты стремились представить ислам как «самую прогрессивную религию мира», воплощающую в себе «социальную справедливость» и «равенство всех людей без какой-либо дискриминации» [441] «Анис», 14.08.1963. .

Личному составу армии внушалось, что «мусульманская религия составляет основу национальных ценностей и средоточие национальной чести», «важнейшую опору национального достоинства», «предмет украшения человека» и «солдатскую честь» [442] «Да урду маджалла». 1969, № 12, с. 105–106. .

В жизни и деятельности армии, пожалуй, не было ни одного вопроса, который не толковался бы с позиций ислама и его истории или не преподносился бы как «священная религиозная обязанность солдата». Здесь были и вопросы защиты национальной независимости, необходимость обеспечения внутренней безопасности и порядка, осуществление программ развития страны, обязанность каждого проходить службу в армии, повиновение начальникам и старшим, терпение и безропотное перенесение тягот и лишений армейской жизни, усердие в учебе, бережное отношение к оружию, и даже занятия спортом. «Мусульманская религия, — писал в одном из номеров журнала "Да урду маджалла" сотрудник его редакции Шамсуддин Зариф, — признает роль спорта в достижении победы» [443] «Да урду маджалла». 1971, № 4–5, с. 15–16. .

В армии, как в устной, так и печатной пропаганде, усиленно культивировался тезис о том, что религиозность является критерием высших качеств и достоинств солдата, сержанта и офицера, главным источником «воли и стойкости воина в бою» и что «солдат, лишенный веры и религиозного духа, не может быть храбрым и мужественным», как не может быть и патриотом, поскольку «любовь к родине тоже проистекает из веры» [444] «Да урду маджалла». 1966, № 12, с. 78; 1969, № 7, с. 57; № 10, с. 29; № 11, с. 29. .

Важнейшую и неотъемлемую часть религиозной пропаганды в армии составляло воспитание духа жертвенности во имя короля и ислама. Личному составу внушали, что смерть за веру и короля представляет «высшее достоинство» и «наследство», завещанное предками, «самое заветное желание и главную моральную опору каждого мусульманина» [445] «Харби похантун». 1969, № 3, с. 93; «Да урду маджалла». 1969, № 6, с. 1. . В этих целях широко использовался исламский лозунг джихада (священной войны за веру).

В XIX, а также ХХ в. лозунг джихада в некоторых странах мусульманского мира сыграл определенную позитивную роль как средство объединения и сплочения мусульманских народов, боровшихся с колонизаторами. Так неоднократно случалось и в Афганистане в XIX — начале ХХ в., когда народы этой страны вели борьбу против английских колонизаторов.

Необходимо подчеркнуть, что в 50—60-е годы область применения лозунга джихада не только не сузилась, а, наоборот, расширилась. В условиях афганской действительности того времени он применялся, когда речь шла о защите независимости, религиозных устоев государства, о внутренних социально-экономических и политических проблемах и главным образом тогда, когда следовало оказать противодействие тем силам, которые требовали проведения более глубоких и всесторонних преобразований в Афганистане.

В религиозной пропаганде в армии этот лозунг преподносился как «величайшая и самая священная обязанность, возложенная благородным мусульманским обществом на его солдат и армию» [446] «Да урду маджалла». 1969, № 12, с. 106. . Афганские военные руководители внушали солдатам и офицерам, что их «основная задача — вести священную войну за веру, против врагов религии и мусульманского государства» [447] «Харби похантун». 1970, № 3, с. 145. .