Анатолий Максимов - Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России

Как это похоже на действительность? Западным спецслужбам — СИС и ЦРУ — нужен был блеф о проникновении в секреты СССР, и они его раздули до мифических размеров. Питер Райт иронизирует по этому поводу: «Первое, на что я обратил внимание, — это странное стечение обстоятельств его приезда в Лондон. Если какая-либо организация и нуждалась в успехе, гак это МИ-6 (СИС. — Примеч авт.), чья репутация в начале 60-х годов серьезно пошатнулась».

Естественно, все замечания Райта в адрес операции с Пеньковским профессионалы СИС встретили с негодованием. «Эта операция была примером мужества и отваги и казалась верхом такого триумфа, что люди просто не могли воспринимать критику в свой адрес», — говорил Райт.

Так вот, что еще можно сказать об информации, передаваемой Пеньковским на Запад, например о секретах советской военной разведки. Подполковник Петр Попов, который работал на американскую разведку, и генерал Дмитрий Поляков — агент ЦРУ в 1961–1980 годах — знали о внутренней жизни ГРУ значительно больше, чем Пеньковский. Собственно, он подтвердил информацию двух этих предателей, сообщив мало что нового. Возможно, в этом и был наш расчет: Пеньковский был свободен в выборе передаваемой информации и потому выглядел в глазах западных спецслужб искренним их сторонником.

Теперь об «информацию) по ракетной технике. Здесь западных экспертов ждало разочарование: знания Пеньковского были на уровне командного состава ракетных войск среднего звена. Казалось бы, чуть ценнее были копии журналов «Военная мысль», «Артиллерийский сборник», «Военный вестник» и др. Но и тут экспертов Запада ожидала весьма неприятная «бомба», о чем они узнали лишь в конце 60-х годов. «Закрытые» издания, полученные из рук их агента Алекса, носили характер дезинформации.

Последующий, более тщательный анализ всех сведений, полученных от агента, а это 5000 фотостраниц, поверг в шок тех, кто уверовал в свое время в информационный Клондайк от Пеньковского. Кажущаяся ценной в момент получения информация теряла свою актуальность буквально через считаные часы. Советская сторона работала явно на упреждение, заведомо зная, что сведения устаревают.

Так же было, например, с ракетными позициями на Кубе или с нашими пусковыми площадками для МБР перед запуском американского спутника-шпиона.

Пеньковский завоевал доверие еще и таким путем. Ему показали 7000 фотографий советских людей, из которых он выделил сотрудников ГРУ. Однако на этих снимках он опознал только 10 процентов из тех, кто на самом деле принадлежал к этой организации.

Дезинформация Пеньковского заключалась не только в сокрытии правды от Запада о наших ракетных установках на Кубе или в Союзе либо о решении по возведению Берлинской стены. Кстати, технические данные о конструкции стены он передал только спустя десять дней (задним числом) после принятия решения о ее строительстве. По этому вопросу он ответил, что знал о ее возведении еще за четыре дня, но был вне связи со своим «куратором».

В «деле со стеной» для советской стороны был главным фактор неожиданности, и ценность информации (заранее) от агента Пеньковского имела бы чрезвычайное значение. Но… Получается, с одной стороны, «молчаливая дезинфорамация», а с другой — он подсказал Западу позицию советских руководителей при подготовке к межправительственным переговорам по Берлину.

Значит, Пеньковский передал наши условия по Карибскому кризису, «помогая» тем самым Западу найти компромиссное решение с советской стороной. Его заявление, что Советский Союз не станет воевать из-за Кубы, «помогло» понять Соединенным Штатам позицию Хрущева в этом вопросе и отказаться от решительных действий.

Именно от него стало американцам известно, что Советы пойдут на уступки и выведут ракеты с Кубы (президент Кеннеди использовал канал в Вашингтоне через резидента Феклисова для обратной связи с Хрущевым — отсюда и решительность американских спецслужб в работе по этому каналу).

Пеньковский подсказал, что в добавление к этой акции Хрущев хочет, чтобы США убрали свои ракеты из Ирана, Пакистана и Турции. «Секретные» сведения о требованиях Хрущева подготовили Запад к переговорам, в результате которых Кубу оставили в покое… (и по сей день). Итак, Пеньковский — информатор в пользу Советов и активный дезинформатор.

И наконец, понятие «КАК?». Здесь в «деле» огромное поле неясностей, сомнений и подозрений. Безопасность работы с агентом имеет четко очерченные контуры. В данном случае обстановка контролировалась не просто агентом и профессионалом, каким был Пеньковский. Он чувствовал изменения в обстановке вокруг него.

И потому совершенно необъяснимо, почему так непрофессионально и упрощенно выглядела организация связи с ним в Москве.

На Пеньковского вывели Чизхолм, которая была известна нашему агенту Блейку как сотрудница СИС. Далее — тайники и «моменталки». Их фиксировали, и он знал об этом, но продолжал работать. Он не пытался скрыть следы своей шпионской деятельности, нарушив (и это профессионал!) главную заповедь в безопасности: уничтожить улики, которые хранил дома, и даже сам факт нахождения в квартире тайника. Напрашивается только один вывод: вес эти «нарушения», «отклонения» и «пренебрежения» в вопросе безопасности нужны были как улики для компрометации «хозяев»-«кураторов» Пеньковского, а в последующем — дискредитация самих СИС и ЦРУ и дезорганизация работы в нашей стране американского и британского дипкорпусов в целом.

Непрофессиональным шагом выглядит беседа в гостинице со связником Винном в ванной комнате при включенной воде. Сам этот «водный трюк» — антиконспиративен, ибо включение воды в этой ситуации наводит на мысль, что людям есть что скрывать и что они боятся возможного подслушивания со стороны властей. Все это вызывало подозрение в отношениях Пеньковского с Винном — отсюда один шаг до провала.

Только как провокацию можно расценить поведение Пеньковского 5 июля 1962 года против западных спецслужб с целью их компрометации. Винн был связником между Пеньковским и спецслужбами. Но во время контактов с агентом Алексом Винн был прекрасно дважды прикрыт: во-первых, официальной работой с ГК КНИР, во-вторых, неофициальной работой Пеньковского «под крышей» как сотрудника ГРУ, в ходе которой Винн проходил в качестве оперативной его связи.

В тог день «игра в шпионов» была зафиксировала на кинопленку и затем представлена па суде как образец тайных встреч агента Пеньковского с его связником. Все происходило у входа в ресторан «Пекин» и внутри его, затем вблизи ресторана.

Вот как эта встреча описана в одной из книг, изданной на Западе, и в записках Винна. Винн заметил слежку, но ее увидел и Пеньковский. На виду у следящих, установив визуальный контакт, Пеньковский дал понять Винну: в личный контакт не вступать. Затем они оба бродили по ресторану якобы в поисках свободных мест, но в контакт не ступали. Винн пошел за Пеньковским, который несколько раз оглянулся и показал жестом: «Следуйте за мной». Во дворе дома Пеньковский сказал Винну: «Я видел, что за вами следят. Мы должны немедленно прекратить встречу…» После появления во дворе следящих Пеньковский поспешно скрылся в подъезде.