Николай Стариков - Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока

Розенгольц.Я точно не припоминаю этого момента.

Вышинский.Обвиняемый Крестинский, вы не припоминаете, что Троцкий писал в этом письме?

Крестинский.В этом письме было негодование Троцкого по поводу поведения Пятакова. Было предложение о том, чтобы в дальнейшем, если такой случай будет, — так себя не вести.

Вышинский.А как себя вести?

Крестинский.Не признавать свою вину.

Вышинский.Может быть, ваше поведение на суде два дня тому назад тоже было продиктовано вот этой директивой?

Крестинский.Нет.

Вышинский.Но эту директиву Троцкого вы помнили?

Крестинский.Помнил.

Вышинский.Подсудимый Розенгольц, продолжайте.

Розенгольц.Момент, на котором я остановился, — это совещание, которое было с Тухачевским.

Вышинский.Где было это совещание?

Розенгольц.У меня на квартире.

Вышинский.У вас было на квартире совещание, с кем?

Розенгольц.С Тухачевским и с Крестинским. Это было в конце марта 1937 года. На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15-го мая, в первой половине мая ему удастся этот военный переворот осуществить.

Вышинский.В чем заключался план этого контрреволюционного выступления?

Розенгольц.Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире, под каким-нибудь предлогом проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства.

Вышинский (к Крестинскому) . Вы подтверждаете это?

Крестинский.Да, подтверждаю. Совещание это было у Розенгольца.

Розенгольц.Мы с Крестинским обсуждали вопрос о возможном террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.

Вышинский.Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?

Крестинский.Мы обсуждали с ним вопрос иначе — в более широком разрезе...

Вышинский.Этот вопрос стоял у вас?

Крестинский.Мы с ним говорили вообще о необходимости восстановить террористическую деятельность троцкистов, прервавшуюся после смерти Пятакова, и на эту тему мы говорили с Розенгольцем и Гамарником, говорили о необходимости террористических актов против руководителей партии и правительства.

Вышинский.Против кого именно?

Крестинский.Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович, но специально террористического акта в отношении Молотова в деталях мы не обсуждали.

Вышинский.Меня не интересуют детали. Был у вас разговор о подготовлявшемся террористическом акте против товарища Молотова?

Крестинский.Не о подготовлявшемся, а о необходимости подготовить.

Вышинский.Итак, вы говорили о необходимости подготовить террористический акт для того, чтобы его совершить?

Крестинский.Да, конечно.

Вышинский.Правильно ли, что вы систематически торопили с переворотом Тухачевского?

Крестинский.Начиная с ноября 1936 года, я был решительным сторонником максимального ускорения этого переворота. Торопить Тухачевского не приходилось, ибо у него было такое же настроение, и он сам поставил перед нами — перед правыми, передо мной, Розенгольцем и Рудзутаком — этот вопрос. Наши настроения в вопросе о перевороте совпадали.

Вышинский (Розенгольцу) . Что вы скажете о ваших встречах с Гамарником?

Розенгольц.Я подтверждаю те показания, которые я давал на предварительном следствии.

Вышинский.Какие именно?

Розенгольц.Относительно Гамарника основным моментом является то, что Гамарник сообщил о своем предположении, по-видимому согласованном с Тухачевским, о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причем Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной мере пользуется партийным, политическим авторитетом в войсковых частях. Он рассчитывал, что в этом деле ему должны помочь некоторые из командиров, особенно лихих. Помню, что он назвал фамилию Горбачева.

Вышинский.Значит, кроме того, что Тухачевский вас посвящал в план своего преступного заговора, вас также посвящал в этот план и Гамарник?

Розенгольц.Да.

Вышинский.Продолжайте.

Розенгольц.Преступно была использована внешняя торговля в отношении расхищения средств для финансирования троцкистского движения. Назову два наиболее крупных примера. Первое — это операции, которые осуществлял Краевский, в размере до 300 тысяч долларов, которые были переданы троцкистской организации или Троцкому непосредственно.

Вышинский.В распоряжение Троцкого?

Розенгольц.Да.

Вышинский.Краевским?

Розенгольц.Да.

Вышинский.По вашему поручению?

Розенгольц.Да. Осуществлялось это через соответствующие фирмы путем использования Седова в качестве комиссионера. Затем это финансирование было организовано также мною лично, когда я вошел в соглашение с одним официальным лицом в Москве при заключении договора.

Вышинский.С каким официальным лицом?

Розенгольц.С представителем одного из государств.

Вышинский.Одного из иностранных государств?

Розенгольц.Да. Относительно соглашения, по которому, примерно, около 110 тысяч долларов ежегодно, в течение трех лет, должен был получать Троцкий.

Вышинский.Так что финансирование Троцкого было вами налажено регулярно и как следует?

Розенгольц.Да.

Вышинский.Это более крупное, а по мелочам? Например, в 1933 году было передано в распоряжение Троцкого 2 тысячи фунтов стерлингов?

Розенгольц.Это помимо меня, но с моего ведома, конечно.

Вышинский.Это по линии внешней торговли, а вы были тогда...

Розенгольц.Я был наркомом внешней торговли и с моей санкции и с ведома...

Вышинский.Значит, вами. Значит, 2 тысячи фунтов стерлингов передано. Это — тоже крупная сумма, но перед 110 тысячами долларов — это мелочь. А в 1934 году 15 тысяч фунтов стерлингов тоже было передано Троцкому?

Розенгольц.Да, 15 тысяч фунтов, потом еще один раз 10 тысяч фунтов.

Вышинский.15 тысяч, потом 10 тысяч, потом 2 тысячи, набирается уже 27 тысяч фунтов стерлингов.