Гарри Картрайт - Грязные деньги

Кларк Хьюз считал, что Ли практически выиграл дело уже тогда, когда обратился к присяжным со вступительной речью. Это был классический пример построения защиты на презумпции невиновности. Для наглядности Чагра использовал предмет, который тоже был его символом статуса — раздвижную указку из чистого золота. Он выдвинул ее на минимальную длину и, улыбаясь, подошел к присяжным. Дотронувшись до тонкого конца указки, он сказал: "Давайте на минутку представим, что этот конец символизирует собой невиновность подсудимых, которые не совершили никаких преступлений. Другой конец символизирует их виновность, не оставляющую разумных сомнений. Допустим, обвинение убедительно изложило доказательства преступления. Допустим, они действительно совершили преступление, обвинение доказало это, и вы, присяжные, теперь убеждены в этом". Ли внимательно посмотрел на присяжных, выждав, пока все только что сказанное дойдет до их сознания. Затем он чуть раздвинул указку и подождал еще несколько секунд, дав им время подумать еще. "Остальная же часть указки. — сказал он уверенным и твердым голосом Уолтера Кронкайта [43] Популярный ведущий программы новостей американской телевизионной компании Си-би-эс. — Прим. перев . ,— символизирует их невиновность !" Произнеся эти магические слова, Ли выдвинул указку на всю длину.

"Еще до того, как дал показания первый свидетель, — вспоминал Кларк Хьюз, — все присяжные были уверены в невиновности подсудимых".

Как и предполагалось, несколько представителей властей показали, что прибыли в аэропорт вовремя и собственными глазами видели, как контрабандисты разгружали самолет. Когда же Ли уличил их во лжи, попросив назвать точное место, с какого они вели наблюдение, некоторые из присяжных прыснули со смеху: указанное место находилось более чем в полутора километрах от действительного места разгрузки. К тому же высокий холм вообще закрывал видимость. Ли повернулся так, чтобы можно было посмеяться вместе с присяжными. Его глаза прямо-таки искрились радостью. Когда один из свидетелей агента Бердсонга сказал, что нашел крошки марихуаны под грузовым отсеком "ДС-4", Ли задал ему очевидный вопрос: почему же тогда свидетель не потрудился собрать эти крошки и представить суду в качестве вещественного доказательства? Один присяжный — старый фермер — так расхохотался, что чуть не свалился со стула. В числе присяжных была и одна хорошенькая женщина, все время строившая глазки Джерри Уилсону.

Было ясно, что обвинение в лучшем случае могло рассчитывать на то, что голоса присяжных разделятся. Если бы оно сразу сосредоточило свое внимание на четырех водителях, то могло бы отправить в тюрьму хотя бы их. Обвинители, однако, решили "засадить" всю десятку, рискуя при этом вообще проиграть дело. После двух дней совещаний присяжные дали знать, что окончательно зашли в тупик: восемь против четырех считали подсудимых невиновными. Судье не оставалось ничего другого, как объявить, что присяжные не смогли вынести единогласного решения, и на этом все закончилось. В тот же вечер был устроен праздничный ужин, на котором присутствовало несколько присяжных, включая и ту, что строила глазки Джерри Уилсону. "Я уверена, — сказала она Ли Чагре, — что они действительно все это сделали. Но ведь этого никто не доказал!"

Ли приходилось тратить гораздо больше сил и энергии в некоторых других случаях и добиваться блестящих побед. Но такой победы у него еще не было, если учитывать необычайные обстоятельства дела, большую шумиху вокруг него и поразительные результаты. Разумеется, это еще не было окончательной победой, так как он был уверен, что обвинение предпримет еще одну попытку упрятать в тюрьму "эльпасовскую десятку", но Ли уже не сомневался в исходе и повторного судебного разбирательства. Теперь все они были у него в руках, и это подтверждалось документально. Кто-то передал ему бутылку шампанского, но Ли лишь отмахнулся: оно ему было теперь не нужно. Несколько позже позвонил Джимми и поздравил с успехом. По просьбе брата тот держался на всякий случай подальше от Ардмора. Джимми хотел было переговорить еще с пилотом-асом Джерри Уилсоном, но тот уже исчез куда-то вместе с красоткой-присяжной.

Два месяца спустя состоялся повторный судебный процесс, в ходе которого к старым своим промахам обвинители добавили новые. Чагра не оставил от их доказательств камня на камне. В своем заключительном слове окружной прокурор признал, что расследование велось "с поразительной небрежностью", но он все равно взывает к гражданскому долгу присяжных и их чувству ответственности. "Одно то, что полицейские были небрежны в выполнении своих служебных обязанностей, — сказал он, обращаясь к присяжным, — не должно давать вам оснований для признания подсудимых невиновными". Но этот аргумент в данном случае звучал неубедительно: в том составе присяжные с самого начала были на стороне подсудимых. Но не одни полицейские были повинны в провале дела. К очередной неудаче приложило руку и обвинение. Это случилось еще тогда, когда оно подбирало присяжных, хотя окружной прокурор, видимо, этого так и не понял. Так, по каким-то непонятным причинам обвинение не отклонило кандидатуру старого контрабандиста, в свое время занимавшегося нелегальной торговлей спиртным и отсидевшего за это положенный срок. Заняв место присяжного, он был только рад отомстить судье за годы собственных лишений и страданий. Другой присяжный был явно "хиппи". Невольно возникал вопрос: кто же тогда, по мнению обвинителей, курил всю эту марихуану? Еще одним присяжным была мать молодой девушки, которая лишь недавно предстала перед судом в этом же зале по обвинению в хранении небольшого количества марихуаны.

"О таком судебном процессе любой адвокат мог только мечтать, — вспоминал Ричард Эспер, сменивший в бригаде адвокатов Кларка Хьюза, который к этому времени уже стал судьей. — Присяжные с готовностью делали все, что предусматривалось сценарием. Они вели себя так, словно участвовали в массовке на съемках картины, в которой кинозвездами были подсудимые".

После оправдания "эльпасовской десятки" обвинители и агенты из Управления по борьбе с наркотиками еще долго спорили, стараясь найти виновного. Вернувшись в Эль-Пасо, они свалили все на привычную некомпетентность жалких провинциалов из Оклахомы. Но это было слабым утешением: ведь дело было проиграно. И проиграли они не кому-нибудь, а Ли Чагре.

И тогда Джеми Бойд и Джеймс Керр решили действовать по-другому.

Братья Чагра были не единственными адвокатами, не ладившими с Вудом. Вот уже четвертый год сохранялись натянутые отношения между судьей и другим местным адвокатом. Реем Кабальеро, и напряженность эта непрерывно росла. Летом 1977 года, т. е. примерно в то же время, когда братья Чагра очутились в центре внимания прессы в Ардморе и Колумбии, страсти накалились так, что взрыв был уже неминуем.