Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

Это были великолепные условия автономии только что родившейся Украины в составе Московского царства и изменить их мог только сам народ и его представители. 8 января 1654 года в солнечный зимний день гетман Богдан Хмельницкий выступил с речью перед выборными и народом на площади древнего Переяслава:

– Господа полковники, старшины, воины Войска Запорожского и все православные христиане! Шесть лет живем мы в нашей земле в бесконечной войне и кровопролитии с нашими врагами и гонителями. Вы все понимаете, что мы больше не можем жить без покровителя. Я собрал всех вас тут, чтобы определить, к кому склониться из наших соседей, одного из четырех, которых вам назову.

Первый султан, но он мусульманин, а вы знаете, на какие беды обречены христиане в его стране. Другой – это крымский хан, тот же басурман. Из необходимости мы согласились на его дружбу и не раз в этом сами каялись. Третий – король польский, но, думаю, не нужно вам напоминать все то, что мы получили под властью этих панов, которые псов уважали лучше, чем наших православных людей.

И, наконец, последний – это царь восточный, который вместе с нами исповедует православную веру. Этот великий князь согласился на наши просьбы, принял нас своим царевым сердцем. Кто волит – идет за царя восточного, а кто не хочет этого – тому вольная дорога!

Споров не было, хотя Богдан ни разу в своей речи не упомянул слово «Москва», справедливо опасаясь ненужных разговоров о боярской слабости Алексея Михайловича. Рада высказалась идти под восточного царя, чтобы два народа вовеки едины были. Само собой, тут же подтвердились недавние слова Хмельницкого о том, что союз Москвы и Украины бояре и казаки понимали по-разному.

В церкви Богдан и старшина, присягавшие на верность самодержавному монарху Московского царства, потребовали, чтобы его послы от царского имени присягнули в том, что царь не выдаст Украину Польше и будет защищать ее от врагов и соблюдать украинские права и вольности. Именно так всегда присягали польские короли при избрании на pacta conventa. Послы без раздумий заявили в ответ, что царь-самодержец, правит по своей воле и никогда не присягает своим подданным.

Хмельницкий прервал Переяславскую Раду. После двухчасовых переговоров с Бутурлиным, посол от имени Алексея Михайловича во всеуслышание заявил, что «московский государь будет держать всех в своем государском милостивом жалованье и в призренье, и от недругов их оборонять и защищать, и вольностей у них не отнимает, и велит ими владеть всем по-прежнему». После того, как Бутурлин умно сказал, что «польские короли неверные и самодержцы, а если и присягают, то потом присяги не соблюдают, а государеево царское слово твердо и несменяемо», Переяславская Рада во главе с Богданом Хмельницким присягнула Алексею Михайловичу.

Собрание в Переяславле не было, конечно, рядовым событием в истории России и Украины, но и совсем не судьбоносным моментом во взаимоотношениях двух братских народов. 8 января 1654 года в древнем местечке только начиналась торжественная процедура долговременной ратификации и легитимизации союзных договоренностей о протекторате и взаимной военной помощи двух государств. Еще только предстояло подробно обговорить и затем подписать в Чигирине и Москве союзный договор о том, что «кто был шляхтич, или казак, или мещанин и кто в каком чине перед этим был, и какое имущество имел – и всему тому быть по-прежнему; чтобы было не так, как мы были за польским королем: пока казак жив – до тех пор за ним имение, а погиб – паны поместья отбирали себе, а казацких жен и детей гнали».

Задержкой в присяге Москве Богдан Хмельницкий специально подчеркнул серьезное нарушение юридической процедуры утверждения союза царскими представителями, откровенно не посчитавшимися с действующим на Украине законодательством. Это позволяло в случае дальнейших нарушений признать Переяславскую Раду 8 января 1654 года нелигитимной.

Казаки и православные христиане устно, без какого-то либо документа, присягнули царю Алексею Михайловичу, с учетом дальнейшего обсуждения и подписания двустороннего союзного договора. Как знак покровительства Москвы Хмельницкий получил для Войска Запорожского гетманские клейноды, и переяславское дело было закончено торжественным обедом. Еще только предстояло сделать 8 января 1654 года историческим событием, соответствующим национальным интересам украинского народа. Только народ был главным для Богдана Великого и не имело никакого значения, будет ли переяславский договор личным или государственным союзом, инкорпорацией, протекторатом, вассальной зависимостью или «меньшим злом» для всех или кого-нибудь одного. Спорьте, панове, является ли вхождение одного государства в состав другого на договорных условиях соединением частей чего-то единого и целого, объединением или воссоединением, и являются ли наши народы разными или этнически близкими. Спорьте, панове, забалтывайте в очередной раз даже стратегическое дело, а я, Богдан, просто буду бороться за счастье всех украинцев до своего последнего вздоха.

10 января Хмельницкий передал Бутурлину полный реестр украинских населенных пунктов, закрепленных за полками Войска Запорожского. Через два дня гетман уехал в Чигирин, а посольство Бутурлина в Москву. Люди на Днепре смеялись над откровенной польской чушью о том, что Москва вот-вот запретит всем мужчинам и женщинам носить сапоги и черевички и обует украинский народ в лапти, и во всех семнадцати полках, с небольшими исключениями на Брацлавщине, давали присягу царю Алексею Михайловичу с радостью и надеждой, что бесконечная и кровопролитная война наконец закончится. Отказалось присягать Москве только православное украинское духовенство во главе с митрополитом Сильвестром Косовым. Через пятьдесят лет, после мятежа Ивана Мазепы, православная митрополия все же признала свое двойное подчинение константинопольскому и московскому патриарху.

Еще до отъезда московского посольства из Переяслава несколько старшин из новых прибежали к Бутурлину предать своего гетмана и даже привыкший к лицемерию посол взорвался и сказал, что предупредит обо всем Хмельницкого, который, впрочем, все знал. 17 января Украина читала новый универсал своего Богдана: «С королем ляшским я мира не подписал и если они нападут – вы наших неприятелей ляхов бейте. Царь московский, сражаясь за веру, будет нам помогать».

В середине февраля в Киев прибыли московские воеводы Федор Куракин, Федор Волконский и полковник Юрий Голицын с двумя тысячами солдат, пятьюстами стрельцов, ста конными дворянами и пятью пушками. Русские вспомогательные гарнизоны встали в стратегических украинских городах и вместе с горожанами дружно строили укрепления, выполняя царский приказ: «жителям шкоды не чинить, оборонять и в разоренье их не вводить».