Александр Осокин - Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

«21 июня по Севастополю распространился слух, что в воскресенье в Севастополь прилетит нарком ВМФ Кузнецов принимать парад кораблей флота в честь окончания учений, – рассказал мне ветеран Великой Отечественной войны Ефим Владимирович Дубровский (в то время он был курсантом Севастопольского военно-морского училища береговой обороны и проходил летнюю практику на батарее береговой обороны, расположенной на мысе Фиолент), – но он не прилетел, так как началась война. О том, что эти маневры были, знал весь Севастополь – ведь несколько дней боевых кораблей не было в бухте, а к 22 июня они все появились».

В связи с этими маневрами возникают еще два вопроса. Первый: почему о таком интересном и важном факте никто из организовывавших его и участвовавших в нем военачальников подробно не рассказал в своих мемуарах, и в первую очередь – сам адмирал Исаков и его начальники – нарком Кузнецов и начальник Генштаба Жуков? Второй: почему никто не связал с этими учениями оказавшуюся значительно более высокой боеготовность Одесского военного округа (по сравнению с другими округами) и Черноморского флота 22 июня 1941 г. и их минимальные потери в первые дни войны?

На мой взгляд, главной причиной этого было то, что находившиеся на этих учениях в полной боеготовности войска ОдВО и корабли Черноморского флота не растеряли ее и вернувшись на места своего базирования. Или, учитывая, что эти учения были совместными, советские морские и армейские военачальники, присутствовавшие на них лично, разгадали замысел противника и, рискуя своими жизнями, отдали противоречившие указаниям вождя и наркома обороны приказы о приведении флота и войск в полную боевую готовность. Именно после этих приказов в ОдВО (или в 9-й Армии) самолеты были выведены с основных аэродромов и рассредоточены по запасным оперативным, воинские части заняли предполье и укрепрайоны, были выданы боеприпасы и горючее, запрещены увольнения и отпуска. И имя одного из этих героев уже точно известно – это Матвей Васильевич Захаров, в последующем маршал Советского Союза и дважды Герой Советского Союза. Имена остальных еще предстоит установить, но я убежден, что среди них будет несколько имен выпускников КУВНАС АГШ 1941 г.

Рассматривая тему возможной подготовки советских войск к операции в районе Босфора, нельзя не обратить внимания еще на одну совершенно забытую сегодня сенсацию первых месяцев войны с Германией. 27 июля 1941 г. в газете «Правда» было помещено такое сообщение:

«26 июля. От Советского Информбюро. В числе документов, захваченных нашими войсками при разгроме 52-го немецкого химического полка западнее Ситно, обнаружена папка с секретными документами и схемами европейской части Турции [95]и проливов… 52 полк базировался в Восточной Пруссии, куда были переброшены с Балкан… даются указания о возможности высадки морского десанта… указываются места, наиболее уязвимые со стороны моторизованных армий. Все эти документы еще раз разоблачают агрессивные планы германского руководства в отношении Турции».

Почти вся третья полоса этого номера «Правды» была занята фотокопиями найденных документов на немецком языке. Вот их перечень:

1. Брошюра с приложением иллюстраций и эскизами.

2. Военно-географический план Истамбула.

3. Карта Европейской Турции.

4. Карта Европейской Турции, включая проливы.

5. Карта Измадского залива.

О том, что такой полк в вермахте существовал и был разгромлен во время советского контрудара под Сольцами в середине июля 1941 г., упоминает в своем «Военном дневнике» начальник штаба ОКХ Ф. Гальдер:

«31 июля. О потерях в 52-м минометном химическом полку. В руки противника попало большое количество секретной матчасти и документация. Необходимо издать соответствующий руководящий приказ» [22. С. 199].

Есть подтверждения этому случаю и в советских документах периода войны. Когда в октябре 1943-го наступающие советские войска обнаружили немецкий склад с химическими снарядами, генерал-майор технических войск Шакир Джексенбаев, начальник химической службы 2-го Прибалтийского фронта, докладывал командующему фронта М. М. Попову и члену Военсовета Л. З. Мехлису: «Здесь, близ райцентра Калининской области Идрицы (а также населенных пунктов Лудзы, Гельбене, Валги), в июле 1941 года были захвачены немецкие секретные документы и химимущество 2-го батальона 52-го минометного химического полка противника. Документы свидетельствовали о вероятности химического нападения» (http://www.feche.tfer.ru/index.shtml?news=9949).

Следует отметить, однако, что в этих советских документах даже упоминания о Турции, Босфоре и десанте нет. Но зато говорится, что в руки советского командования попали секретное химимущество и документы (вполне возможно, что на это же самое имущество). Поэтому нельзя исключать того, что советское руководство, ссылаясь на разгром 52-го химполка, опубликовало в июле 1941 г. в газете «Правда» совсем другие немецкие документы, весьма возможно, разработанные для совместной операции по захвату проливов и переданные СССР до начала войны.

Ф. Чуев пишет: «Вспоминается рассказ А. И. Мгеладзе (Первый секретарь ЦК КП Грузии в последние годы жизни И. В. Сталина), дополненный Молотовым, о том, как после войны на дачу Сталина привезли карту СССР в новых границах – небольшую, как для школьного учебника. Сталин приколол ее кнопками на стену: “Посмотрим, что у нас получилось… все в порядке… Вот здесь мне наша граница не нравится! – сказал Сталин и показал южнее Кавказа”» [102. С. 18–19].

Это тоже косвенное подтверждение правильности моего предположения о Великой тайне Великой Отечественной и намечавшейся Сталиным совместной операции в проливах и на Ближнем Востоке. Но еще более серьезным подтверждением подготовки к ней я считаю обнаруженное мною Решение Политбюро о распределении мобзапасов и средств на строительство аэродромов и бензоемкостей по округам на 1941 г., из которого следует, что на юг (КОВО и ОдВО) выделяется ресурсов и средств в 1,3 раза больше, чем на все вместе взятые остальные приграничные округа (ЗапОВО, ПрибОВО и ЛВО) (см. с. 498–501).

Почему Сталину вдруг оказалось мало власти Первого секретаря ВКП(б)? Почему он взял на себя еще и управление Совнаркомом, о чем 4 мая 1941 г. было принято Решение Политбюро № 30/36? О том, «куда он гнет», выпускники и преподаватели военных академий, а также высшие военные чины услышали из его выступления в Кремле 5 мая, а вся страна узнала из центральных газет утром 7 мая 1941 г. Не будем гадать о причине этой «кадровой перестановки» (готовился ли Сталин к встрече с Гитлером или к войне, или засомневался в Молотове, или Молотов поспорил с ним по поводу отношений с Германией), а заглянем в закрытые в то время (как и много-много лет спустя) подлинные документы, связанные с этим событием.