Георгий Санников - Большая Охота. Разгром УПА

Несмотря на проведенную операцию, первомайская демонстрация для украинской госбезопасности проходила в большом напряжении и тревоге. А если это не все бандиты? А если еще кто-то двигается сейчас из Западной Украины в Киев для ликвидации правительства? Весь Крещатик был буквально наводнен переодетой в штатское милицией, которая шла в колоннах вместе с демонстрантами. В каждом доме, обращенном к трибуне, у каждого квартирного или чердачного окна, у каждого выхода на крышу дежурили сотрудники госбезопасности. Привлечены были все сотрудники, включая женщин. Все вооружены. К счастью, все обошлось.

Часто и подолгу я раздумывал о деле уже упоминавшейся Кукелки. Два года ходила беспрепятственно из Польши через границу в районе Равы-Русской Львовской области эта связная иеговистского центра, получая от своих «братьев и сестер» — «Свидетелей Иеговы» данные о советских воинских частях, аэродромах, танкодромах, военных базах, в том числе ГСМ и т. п. для передачи на территорию Западной Германии, и затем в Бруклинский центр в Нью-Йорке. На Кукелку были получены данные от польской безопасности, но поляки разрабатывали по нашей просьбе Кукелку вяло и без желания. У советских контрразведчиков в Киеве складывалось впечатление, что поляки или не хотят почему-то активизировать разработку, или, что еще хуже, делают это умышленно. Кукелка продолжала бы еще долго работать на этой линии связи, если бы в пограничный наряд не попал агент ГБ из пограничников, который оказался невольным участником неожиданного события. Он умело зашифровал свои действия и сообщил все, ставшее ему известным своему оперативному руководителю — заместителю начальника заставы по оперативной работе (есть такой на каждой заставе). А дело было так.

Кукелка в один из переходов границы (а ходила она через границу два-три раза в месяц) была задержана нашим пограничным нарядом. К слову сказать, поляки слабо охраняли границу с Советским Союзом. Практически они ее вообще не охраняли, так, условно. КСП [68] КСП — контрольно-следовая полоса. оборудовалась и обслуживалась только советской стороной, да и то имелись такие заболоченные места, где КСП не было, и пересечь там границу было не сложно.

Наряд, задержавший Кукелку, — это двое пограничников с разными годами службы — у одного, русского, вологжанина, только начало службы, впереди три года, а у второго, бакинского азербайджанца — два. Вот и ходила Кукелка свободно, пока азербайджанца не сменил другой пограничник.

Кукелке приказали лечь на землю, пограничники подошли и обыскали ее. Оружия нет, ничего с собой нет. Идет из пограничного польского села в село на советской стороне, где живут ее родственники и знакомые. Возвращаться будет завтра. В общем, «хлопцы, отпустите, больше не буду». Старший наряда азербайджанец — ни в какую. «Пойдешь с нами на заставу — ты нарушитель границы». А Кукелка девушка очень симпатичная и лет ей всего-то двадцать, ровесница пограничникам, и собой ох как хороша. Ребята твердят свое — на заставу, и все тут. И тогда Кукелка предлагает им себя. Возьмите меня, хлопцы, только отпустите. Я договорюсь с вами, когда буду ходить к родственникам в это село, а вы будете каждый раз брать меня. И всем будет хорошо». Не устояли хлопцы. Оба уже знали женское тело, особенно опытным был азербайджанец, да к тому же он и сержант, старший наряда. Легла, добровольно, на плащ-палатку, и покрыли ее каждый по очереди. Азербайджанец дважды.

Азербайджанец, уступая место напарнику, шепнул: «А она-то девушка, у нее до нас никого не было». (Кукелка позже на допросах это подтвердила.). Договорились с Кукелкой ребята-пограничники, в какие дни у них следующие наряды, где лучше и незаметнее пройти через границу, договорились и о времени — днях и часах перехода. Еще двух пограничников привлек азербайджанец к этому сладкому для молодых парней делу — наряды-то время от времени менялись, до случая, пока не попал в наряд с вологжанином агент ГБ. Не смог его уломать вологжанин, парень сослался на страх, неумение и отсутствие желания, но обещал молчать, мол, потом и он тоже попробует. Ну а все остальное было делом техники. Кукелку взяли с поличным, с зашифрованным сообщением. Надо отдать должное стойкости этой девушке — связной «Свидетелей Иеговы». Два месяца молчала Кукелка на допросах, не выдавая свои связи в украинском и польском селах. А за это время ее люди с польской стороны предупредили своих в украинском селе, и они исчезли. Найти этих людей госбезопасности не удалось. Правда, было арестовано несколько человек ее связей в Польше, и этот канал прекратил свое существование. Вина ее была полностью доказана, зашифрованная информация расшифрована, кое-какие сведения о своих связях из нее все-таки выдавили, и польские друзья помогли материалами, подтверждающими ее шпионскую деятельность на территории Советского Союза и ПНР. Кукелка была осуждена за шпионаж и отправлена в лагерь.

Солдаты-пограничники, имевшие отношение к этой истории были строго наказаны, часть из них — осуждена.

Времена тогда были строгие. Венчаться, креститься, соблюдать и отмечать церковные праздники членам партии возбранялось. С них за это строго взыскивали, вплоть до исключения из партии. И вот однажды получаю я сообщение от агента, что некто Черногорский [69] Фамилия изменена. , коммунист, на могиле трагически погибшего сына поставил памятник с шестиконечной Звездой Давида. В. П. Сухонин тут же дал команду: «Установить, проверить, доложить». И было установлено, проверено и доложено, что член партии Черногорский, член коллегии и начальник главка Министерства лесного хозяйства УССР был расстрелян в 1938 году по литерному делу «Система», заведенному еще при Ф. Э. Дзержинском в 1925 году на виновных в хищении леса: пиломатериалов, деловой древесины и т. п., в нанесении громадного экономического ущерба советской экономике. Всего в литерном деле «Система» было 32 тома. Расстреляна была по этому делу в 1938 году куча народу, в том числе и Черногорский, работавший зав. лесобазой. Я получил все данные на этого человека, выезжал на Житомирщину в то село, где родился и какое-то время жил тогда еще молодой Черногорский. Тщательной проверкой было установлено, что именно он был расстрелян, что подтверждал хранившийся в деле документ, засвидетельствованный и скрепленный подписями оперработника, прокурора, врача и проводившего экзекуцию офицера НКВД. Расстрел был проведен в подвале одного из зданий НКВД в Киеве. И тут я совершил ошибку. Я еще раз пошел в Министерство лесного хозяйства Украины, вторично взял в первом отделе десяток разных личных дел, в том числе и Черногорского, и побеседовал с начальником этого отдела отставным чекистом-полковником, не зная, что этот бывший чекист большой друг Черногорского, о чем позже и сообщила агентура. А сам Черногорский неожиданно пропал. Уверен, что предупредил его отставник-полковник. Объявленный в розыск, он навсегда исчез. Вспоминая в те годы эту историю, я, как тогда мы шутили в отделе, «просил Создателя» не трогать больше этого человека, дать ему умереть своей смертью. Разумеется, в случае задержания Черногорского даже в те времена ему ничего бы не грозило, но из партии исключили бы. Как все это было в том далеком 1938 году, никому не известно и не понятно до сих пор.