Петр Букейханов - Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции «Цитадель». 1943

В полосе наступления 6-й пехотной дивизии немцев позиции правофлангового 676-го полка советской 15-й дивизии пролегали по труднопроходимой местности – оврагам и заболоченным участкам поймы речки Очка (приток Оки). Поэтому здесь немцы не могли сразу же эффективно использовать бронетехнику и начали атаку пехотными частями с задачей навести переправу и овладеть сильным опорным пунктом в селе Озерки. Две роты «Тигров» 505-го батальона под командованием майора Бернгарда Зауванта (Сауван, Bernhard Sauvant) вышли на сухой северный берег речки Очка и с места начали обстрел вражеских позиций [908]. Под их прикрытием 18-й и 58-й гренадерские полки 6-й пехотной дивизии форсировали реку и завязали бои за Новый Хутор и Озерки. Вслед за пехотой на участке 6-й дивизии выдвинулись вперед и «Тигры», которые поддержали атаку на Новый Хутор. В этом бою отличился командир огневого взвода 45-мм противотанковых орудий типа М-42 из состава 15-й стрелковой дивизии младший лейтенант Иван Борисюк, который, по советским данным, лично уничтожил два танка «Тигр», за что был удостоен звания Героя Советского Союза [909].

Тем не менее к 11 часам 6-й пехотной дивизии удалось овладеть опорными пунктами и в Озерках (18-й гренадерский полк подполковника Стефана Хоке), и в Новом Хуторе (58-й гренадерский полк полковника Гейнца Фурбаха (Heinz Furbach), а «Тигры» продолжили наступление вместе с пехотой на опорный пункт противника в поселке Бутырки (дорогу через минные поля «Тиграм» проложили телеуправляемые машины «Голиаф»). С востока к Бутыркам около 14 часов подошли «Фердинанды» батальона майора Ноака и пехотные части 292-й немецкой пехотной дивизии. В результате в районе Архангельское, Бутырки остался в окружении весь 676-й стрелковый полк 15-й дивизии, которым командовал тридцатидвухлетний подполковник Николай Оноприенко. Полк со средствами усиления занял круговую оборону на площади около четырех квадратных километров и продолжал бой.

В связи с прорывом фронта на обоих флангах и отходом соседа справа – 81-й стрелковой дивизии – части 15-й Сивашской дивизии начали неорганизованное отступление. В этот момент с командного пункта Сивашской дивизии позвонил начальник штаба полковник Вениамин Шмыглев и доложил о прибытии туда заместителя командующего 13-й армией генерала Михаила Глухова. Глухов сообщил Джанджгаве, что на помощь дивизии направлены два дивизиона реактивных установок, танковый и самоходно-артиллерийский полки, которые необходимо использовать, чтобы задержать противника хотя бы до исхода первого дня битвы [910]. Однако командир 15-й стрелковой дивизии уже не располагал информацией о ходе боя – связь с обоими стрелковыми полками первого эшелона была прервана. Через некоторое время Джанджгава запросил у Глухова разрешения оставить наблюдательный пункт в районе села Степь, поскольку сюда подходила неприятельская пехота (передовые отряды 6-й пехотной дивизии). Глухов разрешил, и оперативная группа управления 15-й дивизии попыталась отступить в тыл по глубокой траншее, однако траншею уже занял противник, так что пришлось двигаться через ржаное поле под охраной дивизионных разведчиков. Появление немцев поблизости от села Степь означало, что противник подходит к позиционному району советской полевой дивизионной и корпусной артиллерии.

Таким образом, 81-я и 15-я стрелковые дивизии 29-го корпуса 13-й армии, подвергаясь сильным ударам больших групп танков и пехоты противника, не смогли долго продержаться на главном оборонительном рубеже, были выбиты со своих позиций и разъединены. Управление частями 15-й дивизии нарушилось. Около 14 часов командир 20-й танковой дивизии генерал Мортимер Кессель (Mortimer Kessel) перегруппировал силы на рубеже Бобрик – Подолянь – высота 194,2–высота 244 и попытался развить первоначальный успех прорыва: свыше 70 танков и САУ наступали на Саборовку; около 40 танков с моторизованной пехотой двинулись на юго-запад через Подолянь и Бобрик, угрожая обходом правого фланга 70-й армии [911].

6-я пехотная дивизия развивала успех в направлении Дружовецкий (Дружковецкий), Степь и далее с задачей выйти к Снове.

Тем временем около 8.30, то есть только через три с половиной часа после начала боев в воздухе, генерал Руденко получил специальное указание от Рокоссовского (командующий Центральным фронтом велел Руденко «…расправить плечи») и все-таки отдал приказ о переходе с 9.30 к действиям по особому распоряжению, что устранило неопределенность, довлевшую над командованием корпусов и дивизий 16-й воздушной армии [912]. Командование истребительной авиации начало сосредоточение истребительных частей для ответных ударов по немецким бомбардировщикам и прикрытия своих войск – для первого удара было собрано 200 самолетов-истребителей четырех истребительных авиационных дивизий [913]. Поражение пехоты и танков противника должны были обеспечить две бомбардировочные и две штурмовые авиационные дивизии. Однако слепое следование заранее составленному приказу, когда работа авиационного командования сводилась всего лишь к выпуску самолетов по графику, не привело к изменению обстановки в воздухе.

Во-первых, этот график заранее предусматривал более низкий объем боевой работы авиации 16-й воздушной армии по сравнению с противником, поскольку в течение пяти суток оборонительной операции командованием армии планировалось произвести 6130 самолето-вылетов при среднем боевом напряжении для дневной бомбардировочной авиации 2 самолето-вылета, штурмовой – 2,5, истребительной и ночной бомбардировочной – 3 самолето-вылета [914]. Такой объем боевой работы был объективно обусловлен как уровнем подготовки советских пилотов и экипажей, так и состоянием ремонтно-технической базы предполетной и послеполетной подготовки боевых машин, а также удаленным расположением аэродромов. В отличие от немцев, которые настолько приблизили свои взлетно-посадочные площадки «подскока» к переднему краю, что с некоторых советских наблюдательных пунктов были заметны облака пыли при взлете и посадке самолетов, аэродромы 2-й и 16-й воздушной армий находились на большой глубине. Ближайшие аэродромы для истребителей находились на удалении 35 километров, ночных бомбардировщиков – 35–40 километров, штурмовиков – 60–70 километров, дневных бомбардировщиков – 120–130 километров от линии фронта [915].

Во-вторых, потери, понесенные в первые часы истребительной авиацией 16-й воздушной армии, уже не позволяли выдерживать даже такой график боевых вылетов (например, в 279-й дивизии 6-го истребительного авиационного корпуса в итоге первых трех вылетов группами по 16–18 машин безвозвратные потери составили 15 самолетов [916]), так что 5 июля немецкие истребители прочно удерживали господство в воздухе.