Дональд Маклахлан - Тайны английской разведки (1939–1945)

Что же еще можно сказать по вопросу об интуиции? Строгий эксперт по разведке, вероятно, ответил бы «ничего», и это значило бы, что любую вещь можно понять без логических рассуждений. Такой тезис, возможно, справедлив в области искусства и религии, но в военных вопросах подобный вывод является не больше, чем догадкой. Как, например, расценить интуитивные выводы Гитлера о слабости Франции? Если бы Гитлер прислушался к утверждениям своих советников по разведке, то он ни за что не предпринял бы агрессии против Франции, Бельгии и Голландии. Но решения Гитлера носили скорее политический, а не военный характер, они основывались на догадках, касающихся морального духа противников, а не военного соотношения сил. Поскольку эти догадки принесли ему успех, Гитлер перенес их и на военные действия, даже не задумавшись и не поручив кому-нибудь проанализировать, почему его политические догадки оказались правильными. Поскольку события развивались благоприятно, никто не осмелился оспаривать правомерность решений Гитлера. Гитлеровская разведка потеряла веру в себя, поскольку к ее выводам никто не прислушивался. Правильно пишет американский специалист по стратегической разведке Шерман Кент: «Когда разведчики сознают, что бесполезно давать сведения, которые не соответствуют заранее сформулированным выводам начальства, их работа теряет смысл».

Вполне естественно, что военно-морские силы, от офицеров которых требуется сочетание выдающихся организаторских и физических способностей, не могут рассчитывать на смекалку в той степени, в какой это часто делается в научных или творческих организациях.

Гражданский человек в случае призыва на действительную службу гордится тем, что стал офицером флота, но он всегда считает себя гражданским человеком.

Как отмечают Годфри и Рашбрук, привлечение гражданских специалистов на службу в военно-морскую разведку сыграло положительную роль, и эти люди успешно сотрудничали с кадровыми офицерами. Привлечение гражданских специалистов не только расширило возможность использования кадровых офицеров на кораблях флота, но и обеспечило более эффективную работу центральных разведывательных органов. Конечно, в каждом отделе нужно было иметь кадрового офицера в звании капитана 3 ранга и выше, чтобы избежать ошибок со стороны бывших гражданских лиц, ввиду отсутствия у них опыта службы на флоте и чтобы поддерживать связь и взаимодействовать с союзниками и другими видами вооруженных сил. Нужны были и офицеры в звании капитана 1 ранга и контр-адмирала, чтобы поддерживать нормальные отношения с оперативными и другими управлениями штаба ВМС, которые военно-морская разведка обслуживала.

Урок ясен: в мирное и в военное время большую часть сотрудников разведки должны составлять гражданские лица, а не кадровые офицеры. Эти люди должны быть обучены работе в разведке, и им нужно предоставить возможность устроить свою карьеру в данной области. Они должны быть готовы работать в разведывательных органах любого вида вооруженных сил или любого ведомства. Им следует предоставить возможность занимать самые высокие должности.

Нет какой-либо причины, по которой на пост начальника разведывательной службы нужно было бы обязательно назначать кадрового офицера.

До сих пор мы говорили о необходимости привлечения гражданских лиц к работе в разведке, не касаясь того, с кем придется столкнуться такому человеку в работе. Начнем с утверждения, что такие людские пороки, как одержимость и предубежденность, свойственны прежде всего людям, занимающим руководящие посты.

В своих неопубликованных мемуарах Годфри писал следующее:

«Я полагаю, что все мы в военно-морской разведке сознавали, что одна из наших основных функций состояла в том, чтобы уберечь нашего шефа от воздействия ложной и тенденциозной информации. Необходимость же уберечь командные инстанции, штабы и информационные службы от воздействия тенденциозной информации, источником которой являлись высшие руководители, мы сознавали в годы второй мировой войны весьма туманно.

Подчиненный, который в ходе войны считает своим долгом поправить ошибку, допущенную высоким начальством вследствие неосведомленности последнего, может оказаться в незавидном положении. Человеку в таком положении иногда нужно уметь соглашаться со старшим начальником, чтобы не испортить себе служебную карьеру. Кадровые офицеры со свойственной им лояльностью и уважением к старшим с моральной точки зрения попадают в трудное положение. Они могут оказаться совершенно неспособными отстаивать свою точку зрения, а при любой такой попытке сурово наказываются».

Некоторые командиры не понимали разницы между приказом («я решил…») и выводом разведки («следует считать, что…»). Чтобы доказать правоту своего замысла, командиры убеждали себя в справедливости того или иного вывода, хотя в действительности дело обстояло совсем не так. Другие командиры полностью не сознавали того, что разведывательная информация не может изменяться по приказу и что настаивать на этом нельзя. Весьма примечателен эпизод, происшедший в 1943 году в посту слежения за движением подводных лодок, когда для ознакомления с его работой туда зашел вновь назначенный помощник начальника штаба ВМС. Это был грамотный и в общем здравомыслящий адмирал, и он быстро завоевал доверие у офицеров поста. Однако в первый день он посчитал вполне уместным сказать в конце проведенного совещания: «Итак, господа, мои требования будут состоять в том-то и в том-то». На это начальник поста, призванный из резерва офицер, твердо и спокойно ответил: «Мы здесь заняты оценкой фактов и не допускаем, чтобы какие-нибудь требования повлияли на наши выводы». Довольно смелое замечание, которое кадровый офицер вряд ли осмелился бы сделать. Если бы что-то аналогичное произошло не в разведывательных органах, то подобное замечание со стороны подчиненного (будь то кадровый офицер или офицер, призванный из запаса) было бы нетерпимо.

Интересный пример того, как командование безо всяких оснований взяло на себя задачу разведывательного анализа, произошел летом 1944 года, когда всех тревожил вопрос о том, что смогут предпринять немецкие подводные лодки во время переброски десанта и подкрепления через Ла-Манш в Нормандию. Оперативно-информационный центр разведывательного управления предупредил, что немцы строят подводные лодки с двигателем Вальтера. Центр сообщал о вероятных тактико-технических данных таких лодок, но одновременно указывал, что никаких признаков переброски новых лодок к берегам Нормандии из балтийских портов нет. Тем не менее, штаб Портсмутского района принял всерьез донесения о якобы замеченных новых лодках и, несмотря на заверения адмиралтейства о несостоятельности этих донесений, приказал снять с наших торпедных катеров торпедные аппараты и вооружить их глубинными бомбами для борьбы с новыми подводными лодками. Все это только ослабило возможности сил нашего флота в борьбе с надводными кораблями противника в зоне Ла-Манша.