Михаил Ребров - Советские космонавты

Парашютный спорт давался ей легко, и все-таки она хотела летать.

А у нее была своя логика: «Жаль их, только прыгающих. Они не ведают взлетов. Но ведь есть те, в чьей судьбе существуют высоты. Высота — это звездный час человеческой жизни, который всегда требует большой затраты духовных сил и часто нравственного подвига человека. Тогда жизнь, оторвавшись от привычной и скучной плоскости, приобретает объемный характер, становится полнокровной».

В летную группу ее не приняли по возрасту. Формально вроде бы все против нее, но ведь она — мировая рекордсменка, за плечами почти полтысячи парашютных прыжков. А тут еще настойчивость такая, что попробуй устоять.

Теоретический курс прошла успешно. С инструктором отлетала тоже нормально. Первый самостоятельный ждала, как ждут чего-то самого желанного. Дома ничего не сказала. Отец узнал об этом накануне от посторонних людей. Не выдержал, приехал в Тушино. Як-18 уже бежал по полю. Потом ровно оторвался и пошел на круг. Машиной управляла твердая расчетливая рука. Самолет пошел на посадку. Приземлился нормально. Евгений Яковлевич хотел поздравить дочь, но, зная ее характер, решил ретироваться — не любит Светлана, чтобы родители вмешивались в ее летные дела.

Когда она вылезла из кабины, кто-то из ребят шепнул: «Отец приезжал. Вон там стоял и смотрел. Смотрел и курил».

Вечером дома состоялся такой разговор:

— Папа, кто тебя просил приезжать?

— Посмотреть. Мне же интересно узнать, умеет ли летать моя дочь.

— Ну и как?

— Так, удовлетворительно.

Светлана бросилась на шею к отцу. Ведь это его скупое «удовлетворительно» означало, что он поверил в нее.

О становлении Светланы Савицкой как летчицы рассказывать можно было бы много. И о том, как обычные аэродромные будни, эти крохотные ступеньки, изо дня в день складывались в лестницу, ведущую все выше в небо. Как в каждом полете училась мыслить, а вернувшись домой, думала лишь об одном — как будет летать завтра. В этом повествовании было бы не только много побед, но и предшествующих им огорчений, чертовского напряжения, неимоверной усталости... Те, кто летал на поршневых «яках», знают, что самый тяжелый труд у пилотажников. Самая большая усталость после тренировочных полетов на них.

В 1970 году дебютантка советской сборной пилотажников Светлана Савицкая, имевшая к тому времени налет всего 300 часов, превзошла в состязаниях всех своих соперниц на VI чемпионате мира по высшему пилотажу, который проходил в Англии (в Халлавингтоне).

Незаметно подкралась зима. Учеба в институте требовала все больше времени, и Светлана расставалась с небом. Но в мыслях оно продолжало оставаться с ней и на зачетных сессиях, и в дни работы над курсовыми проектами. О становлении Светланы Савицкой как инженера тоже можно было бы рассказать многое. О том, как засиживалась до ночи, читая литературу, — теперь надо было знать еще больше; как ломала своп характер, понимая, что свойственная ей прямолинейность мешает контактам с людьми; как постоянно думала, искала свое место в авиации...

Снег, добрый снег падал на застывшую землю, укутывал ее пушистой, ласковой пеленой, обещая весной дружные всходы, новую молодую жизнь и новые заботы. Защита дипломного проекта и возвращение в свое небо — вот что волновало Светлану больше всего.

Новый мировой чемпионат пилотажников проходил на аэродроме «Салон де Прованс» близ Марселя. Лучшие спортивные асы мира прибыли сюда, чтобы помериться силами и показать, чего они достигли за полтора года упорнейших тренировок. Упорнейших... Могла ли Савицкая сказать такое о себе? Ведь последний год в МАМ был таким тяжелым. Четвертое место на седьмом чемпионате — результат тоже высокого класса. Но мечта об участии в полетах испытательных не ослабевала от успехов спортивных. Каждая встреча, каждый разговор с отцом, каждый оживающий в памяти эпизод прошлого становились для Светланы одновременно ступеньками познания и собственного «я».

Она видела жизнь отца (дважды Герой Советского Союза маршал авиации Евгений Яковлевич Савицкий, чей позывной «Дракон» повергал в страх фашистских асов в каждом из 360 совершенных им в годы войны боевых вылетов, оставил кабину сверхзвукового истребителя-перехватчика после того, как разменял седьмой десяток лет) не изведанной и ровной, а в чем-то таинственной и суровой, наполненной борьбой, летными страстями, а может быть, и страданиями, которых она не знала, но которые усиливали ее стремление к новому, рождали упорство.

Диплом инженера, свидетельство об окончании Центральной объединенной летно-технической школы ДОСААФ, работа летчиком-инструктором в Центральном аэроклубе... И вот зачисление в школу летчиков-испытателей (женщин сюда, между прочим, не берут). Сюда не лезут всеми правдами и неправдами, звонками пап и мам, репетиторами. Право на «вход» давало иное.

Помнится разговор с трижды Героем Советского Союза маршалом авиации Александром Ивановичем Покрышкиным. Он слушал ее внимательно, но вовсе не торопился поддержать.

— А что ты знаешь об этой работе? Что ты можешь в нее внести? — Вопросы маршала уже в своей постановке таили отказ. — Летчик-испытатель — это величайший педант. Он каждой клеточкой мозга, каждым нервным окончанием понимает, что мелочей в его деле нет, любое упущение может обернуться сложной ситуацией и даже крупной неприятностью для большого коллектива. Повторяю: не для него одного, для коллектива. Испытания — это не слова, а занудство, состоящее из тысяч и тысяч «мелочей». Их проверяют и перепроверяют. Умеешь ли ты правильно оценивать себя? Можешь ли со всей строгостью и публично признать, что получилось, а что не получилось? И в чем не доработала ты сама?

Разговор был долгим. В чем-то даже недобрым. Но очень для нее нужным. Много позже в разговоре с журналистом о своей профессии она скажет: «Эмоции? Трудно о них говорить. Некоторые считают, что я вообще человек без эмоций. Это не так. Просто, когда дело касается летной работы, я считаю их лишними. И сознательно приучила себя к выключению эмоций в прыжках, в полетах, воспитала в себе пунктуальность, педантичность, умение все разложить «но полочкам» и не упускать из виду никаких мелочей».

Путь в реактивную авиацию начался с МиГ-15. Потом цепочка выстроилась так: МиГ-17, МиГ-19 и, наконец, МиГ-21. Все это в ранге летчика-инструктора Центрального аэроклуба. Ну а школа летчиков-испытателей?

Герой Советского Союза заслуженный летчик-испытатель СССР Ф. И. Бурцев рассказывал:

— Да, есть такое правило: женщин не брать. Профессиональные успехи Савицкой были впечатляющими, но... Вот поэтому и отношение к ее зачислению в школу было различным. Начались проверки. Возможно, мы были излишне строги. Возможно, приглядывались с каким-то предубеждением. Это естественно в нашей работе. И вот тут оказалось, что иные мужчины послабее летают. Выпустили Светлану на двухмоторном Ан-24, потом — на четырехмоторном Ил-18... Инструкторы говорят в один голос: упорна, трудолюбива, машину чувствует тонко. Дальше — больше: летала она на истребителях, на транспортных...