Михаил Ребров - Советские космонавты

— Хотя бы посмотреть...

Тогда торопись. У меня времени мало.

Влезаю в люк, усаживаюсь в кресло рядом с космонавтом, и тут же включается динамик:

— «Сокол», я — «Заря». Объявляется десятиминутная готовность...

Его работоспособности и упорству могут позавидовать многие. Он не уходил с тренажера, пока не чувствовал, что на сегодня он сделал все, что мог, что эта часть программы разобрана и усвоена, что он выложился полностью. Он сразу понял, что в делах космических пет главного и второстепенного. Любое упущение может дорого стоить. Свое пребывание в Звездном он как-то назвал мужской работой.

На вопрос, что он имеет под этим в виду, он ответил:

— Постоянное, неослабевающее преодоление сопротивления. Как в схватке...

Новый полет — новая ступенька в большой космос. Было много всяких «почему» и «как». Например, было известно, что человек довольно быстро приспосабливается (адаптируется) к условиям невесомости. Возникающие вначале «иллюзии положения» и неприятные ощущения при резких движениях скоро пропадают, работа органов кровообращения и газообмен приходят в норму, но в длительном полете может появиться вялость движений, пониженная реакция, могут накапливаться раздражения вестибулярного аппарата, а с ними и симптомы морской болезни. Прояснить картину должен был новый испытательный полет.

«Союз-9» стартовал 1 июня 1970 года. До этого полета максимальная продолжительность пребывания человека в космосе составляла от 5 («Восток», «Союз») до 14 суток («Джемини-7»). Андрияну Николаеву и Виталию Севастьянову предстояло пробыть на орбите 18 суток. И при этом выполнить большую программу работ, которая включала как медико-биологические исследования, так и испытания бортовых систем, отработку ручного управления, проведение научных наблюдений и экспериментов.

Космический корабль 'Союз-9' на стартовой площадке

К этому полету готовились дольше, чем к предыдущим. Времени было достаточно. Андрияну даже казалось, что слишком много. («Мы ведь не железные люди, и нам тоже в какой-то мере присуще нетерпение».) Порой не хватало выдержки, и он спрашивал себя и других: «Когда же полетим?» Врачи проводили бесконечные обследования и специальные работы. Но проверки проверками, а основной экзаменатор — сам космический полет.

Сутки... третьи... пятые... «Союз-9» вел счет виткам на орбите. Позади небольшие перегрузки и вибрации старта. Впереди, кажется, нет ничего, кроме невесомого тела, невесомых предметов, черноты космоса и чрезмерно яркого Солнца.

Когда прошли 14-суточный рубеж, настроение поднялось. Но он не расхолаживал себя, не позволял расслабиться и товарищу. Еще до старта он «зарядил» себя на все 18 суток, на решительное и трудное испытание воли. Самовнушение, как сказал он сам, — это величайший аккумулятор душевного равновесия.

День начинался с физических упражнений. Потом завтрак, уборка помещения, фотографирование атмосферных образований, исследования физических характеристик явлений и процессов в космосе, испытания системы ориентации... И все это в невесомости.

Всему приходит конец. Кончился и 18-суточный полет. Включилось тормозное устройство, и начался спуск.

Земля...

Они успели уже чуть отвыкнуть от нее, от ее тепла, терпких запахов, от ее твердости и яркости красок... От напряжения дрожали руки, кружилась голова, было тяжело дышать. Казалось, все окружающее вдруг замедлило бег. Но часы уже отсчитывали земное время. Задание было выполнено.

«...Полученные в ходе исследований ценные медико-биологические данные о влиянии на организм и работоспособность человека факторов многодневного космического полета, длительная и всесторонняя проверка технических систем корабля и наземных средств обеспечения, осуществление широкой программы научных и народнохозяйственных исследований и наблюдений дают необходимый практический материал, который будет положен в основу будущих космических полетов, приближают время создания постоянно действующих орбитальных станций...»

Это строки из приветствия Центрального Комитета КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР тем, кто участвовал в подготовке и осуществлении рейса «Союза-9».

Родина наградила Андрияна Николаева второй Золотой Звездой. Ему присвоено генеральское звание. Он назначен на новую должность. Ныне Андриян Григорьевич Николаев — заместитель начальника Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. А что же изменилось в нем самом? Прибавилось морщинок, да седины стало больше. Но те же вдумчивые, спокойные и на редкость молодые глаза. Чуть сдержаннее, размереннее стали движения. Но та же легкость, та же стремительность в походке.

Как-то, встретившись с ним, я спросил:

— Скажите, только откровенно, вам чего-нибудь не хватает? Чего же вы хотите?

Он посмотрел на меня, чуть помолчал:

— Я хочу многого. Очень многого. Всего не перечислишь. Но если исполнятся все желания, то зачем тогда наступит завтра? Зачем? — Потом, помолчав, закончил: — Хочу летать, хочу написать книгу о космосе, хочу... Мало ли чего я хочу. Не все вот получается. На работу в космос уходят молодые. Смена поколений. И книга — дело не простое... Все равно писать не брошу. И космос не брошу.

Да, он оптимист. Не потому, что оптимизм, как говорят, прямо пропорционален числу удач в жизни человека. Просто он не только хочет, но и умеет быть оптимистом. Такой характер. Ну а книгу он все-таки написал. Хорошую книгу. Назвал ее «Космос — дорога без конца».

И в этом названии тоже его характер.

Павел Романович Попович

Летчик-космонавт СССР, Дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации Павел Романович Попович. Родился в 1930 году в поселке Узин Киевской области. Совершил два полета в космос: первый — в 1962 году, второй — в 1974 году.

Сентябрь 1962 года...

Кажется, еще до сих пор звучит в ушах стартовая команда космодрома. Идет отсчет секунд:

— Десять, девять... шесть... четыре, три, два, один... Пуск!

Плавно трогается ракета, нарастает скорость, появляется чувство1 перегрузки, а затем и невесомости. Во всем теле какая-то легкость. При резких движениях казалось, что корабль начинает раскачиваться...

Старт космической ракеты

За иллюминатором в черноте неба вспыхнули мириады ярких немерцающих звезд. Их было много. Очень много. Гораздо больше, чем видно с Земли.