Владимир Хазан - Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Сердечно Вам преданный

С. Познер

P.S. Жена от всей души присоединяется к моим поздравлениям.

Ошибается О. Табачникова, путая С.В. Познера с его сыном, Владимиром Соломоновичем (1905–1992), см. комментарий к письму № 22 Шлецера Шестову от 4 декабря 1927 г. в кн.: Переписка Шестова с Шлецером, сс. 54, 55.

3. Исаак Адольфович (Ицхак-Ашер) Найдич (1866–1949), промышленник, еврейский общественный и сионистский деятель, член Комитета еврейских делегаций на Парижской мирной конференции; член Всемирного еврейского конгресса; один из основателей Керен ха-Иесод (основного финансового фонда Всемирной сионистской организации и Еврейского Агентства); входил в его правление; в 1920-27 гг. председатель финансово-экономической комиссии Всемирной сионистской организации. Происходил из хасидской семьи. Родился в Пинске, где еще в юности познакомился и подружился с будущим президентом Всемирной сионистской организации и первым президентом государства Израиль Х. Вейцманом (их дружба, несмотря на разницу в возрасте, – Найдич был старше на 7 лет – продолжалась всю жизнь). В детстве получил традиционное еврейское и общее образование. В 15 лет примкнул к сионистскому движению Ховевей-Цион. В 1903 г. основал в Палестине еврейскую колонию Мигдаль (об одном из посещений Палестины см. его воспоминания Из Порт-Саида в Яффу, напечатанные в однодневной московской газете Еврейство и Палестина, 1918, 19–26 мая, с. 8). В 1911 г. был избран в Центральный комитет сионистской организации России (см.: Мирон Шескин. Мой долгий путь в Иерусалим. Иерусалим, 1980, с. 30). Во время Первой мировой войны был представителем русского правительства по торговле с Западной Европой индустриальным спиртом. Бежал из Москвы летом 1918 г. на юг, в апреле 1919 г. отплыл из Одессы в Константинополь, оттуда – через Италию – во Францию, где жил до Второй мировой войны. При этом практически потерял все свое состояние, вновь восстановив его в изгнании (эта история повторилась еще раз после эмиграции в США перед немецкой угрозой оккупации Франции). Один из тех, кто широко поддерживал беженскую русскую и еврейскую культуру. Проявлял глубокий интерес к литературе: среди его близких друзей и приятелей было много литераторов, сам всю жизнь писал стихи на иврите, основная часть которых пропала вместе с его богатейшим архивом в оккупированном немцами Париже. «Старый сионист, – писал о нем М.В. Вишняк, – он выделялся из своей среды склонностью к поэзии и литературе, общался с видными представителями русской и еврейской интеллигенции» (Марк Вишняк. Годы эмиграции. 1919–1969. Париж – Нью-Йорк (Воспоминания). Stanford University, 1970, с. 37). После Второй мировой войны вернулся в Париж, где умер в госпитале после операции. См. о нем в кн.: Be-halom u-be-ma’ase: Yitzhak Asher Naidich: Sefer zikaron. Tel-Aviv, 1955 (Hebrew); см. также: М. Новомейский, “Ицхак Найдич”, Вестник Израиля, 1960, № 1 (8), январь, сс. 29–30. Часть архива Найдича находится в New York Public Library.

Упоминание о его сестре, С.А. Найдич, см. в письме 4, от 16 января 1924 г. и соответствующее прим.

4. О возникновении комитета по сбору средств для издания сочинений Шестова см. прим. 9 к след. письму.

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ

8/IX. <19>25

Châtel-Guyon

Дорогой Макс Ефимович!

Получил Ваше письмо – и очень порадовался за Вас, что Вы, наконец, уезжаете в отпуск. Только по-моему, ни Вам, ни Мирре Яковлевне не нужно так торопиться во Флоренцию, а лучше посидеть подольше в Тироле. Во Флоренции – будете работать: хождение по музеям ведь тяжелая и утомительная работа. А в Тироле – отдохнете. И, право, там есть тоже что посмотреть. Ведь Божье искусство не хуже, чем искусство Бо<���т>тичелли или Тициана. Я вот здесь в Auvergne, где только небольшие холмы и нет совсем снеговых вершин – и то никак не могу налюбоваться красотой здешних мест. А в Тироле – я там был когда-то – дивно хорошо. И Вам, и Мирре Яковлевне, которая, как Вы пишете, опять хворала – лучше всего подольше в Gossensass^, [1]где действительно теперь Вас никто и ничто тревожить не будет. Очень рад тоже, что Вы с Миррой Яковлевной собираетесь – хоть и не скоро, только в марте – к нам в Париж. В марте в Париже много интересного – Вам не скучно будет, и повидаемся…

О моих делах Вам подробно расскажут Ф<���аня> И<���сааковна> и Г<���ерман> Л<���еопольдович>. Была неприятность – Маркан, ссылаясь на застой в делах, отложил на неопределенное время печатание А<���пофеоза> б<���еспочвенности >. [2]Но, может быть, нет худа без добра. У меня начались переговоры с Otto Reichl’ом (Darmstadt) [3]и Dr. Wtirzbach’ом по поводу Вл<���асти> ключей и Стр<���анствования> по душам. Правда, переговоры только начались, и я еще не знаю, к чему они приведут. Окончательный ответ обещан мне только к концу сентября. Но, если бы удалось сговориться – то о Маркане не пришлось бы жалеть. [4]

С печатанием по-франц<���узски> Т<���олстого> и Н<���итше> опять задержка. В чем дело – не знаю: издатель молчит. Приеду в Париж, узнаю. [5]

Статья о Гуссерле, по-видимому, уже набирается и появится в ближайшей книжке Revue philosophique. [6]

Сегодня я получил известие, что miss Coventry уже окончила перевод Rev de la mort – значит, что она сговорилась с издателем. Дней через десять она будет в Париже, зайдет, конечно, ко мне, и тогда я буду знать все точно. [7]

Итальянский перевод – хотя уже все набрано – все-таки не печатается. [8]

От Шифрина никаких новых известий не получал. [9]Когда вернусь в Париж (10-го сентября), повидаю его и, может быть, если он в Париже, Слиозберга. [10]И на этот раз, как всегда, скоро сказывается сказка, а дело делается медленно.

А<���нна> Е<���леазаровна> сейчас в Виши. У нее был трудный год, она себя чувствовала неважно, и я убедил ее поехать полечиться. Числа 22–25 и она вернется в Париж. Таня и Наташа уже сегодня вернулись. Таня была в Pontigny – и писала оттуда восторженные письма. И действительно, для нее Pontigny – самое лучшее, что можно придумать. И Наташа довольна: шесть недель она проработала в горном электрическом заводе, две недели прожила в горах и под конец поехала в Гренобль осматривать электрическую выставку.

Теперь едем все в Париж. Не знаю, как с квартирой будет! А с По нужно еще подождать. А<���нна> Е<���леазаровна> зимой поедет туда на рекогносцировку: она собрала уже и рекоменд<���ательные> письма. Когда она там наладит, а я в Париже все устрою, можно будет и мне туда поехать. [11]

Кажется, обо всем рассказал. Напишите мне из Gossensass’а подробнее (там Вы, ведь, свободнее будете) о себе и о Мирре Яковлевне. И, главное, не торопитесь уезжать оттуда: во Флоренцию не опоздаете. Всего Вам доброго. Искренний привет Мирре Яковлевне. Обнимаю.