Станислав Аверков - Как нашей стране доставались Победы

В 1947 году для участия в испытаниях немецких ракет и в 1948 году для участия в испытаниях первой серии ракет Р-1 Гонор вместе с королевцами выезжал на Государственный Центральный Полигон в Капустин Яр, ныне город Знаменск на Ахтубе. Здесь Лейба Рувимович был первым ответчиком перед Государственной комиссией при обнаружении производственных дефектов ракет. В то время С.П. Королев еще не дорос до статуса «ракетного бога – ответчика». Ныне об этом «неинтересном» прошлом забыли.

Но самым трудным было для Гонора обеспечение быта всего высокого начальства, которое не желало зависеть в этом отношении от начальника полигона генерала Вознюка и рассчитывало на всемогущего богатого директора НИИ-88.

Партийные конференции и всякого рода партхозактивы, а затем партсобрания в отделах в те годы были одним из действенных методов общения руководителей с массами и обратного контроля – коллектива над руководителями. В обязанности директора входили не просто выступления на таких сборах с постановкой задач, но обязательна была критика действий и поведения руководителей. Как правило, Гонора обвиняли в недостаточной требовательности по отношению к беспартийному Королеву. Гонор был достаточно умен, чтобы не перегибать палку критики и снизу, и сверху, тем более, что общая партийная атмосфера становилась все более тяжелой. Разворачивалась уже не локальная, а широкая кампания антисемитской направленности под лозунгом борьбы с «безродными космополитами». Чем больше действительных заслуг и высоких наград было у очередной жертвы этой кампании, тем эффективнее выглядела победа идейных борцов за генеральную линию партии.

Гонор во время войны был членом президиума Советского антифашистского еврейского комитета. Когда появилось сообщение о ”несчастном случае” с Михоэлсом, который возглавлял этот комитет, Гонор во время одной из деловых встреч проговорился: ”Это очень большое несчастье. Имейте в виду, что теперь начнется чистка и в нашем министерстве. Наш институт слишком на виду. Очень завидная и перспективная тематика. Устинов нас прикрыть не сможет».

Действительно, в 1950 году Гонора сняли с должности директора НИИ-88 и отправили директором артиллерийского завода в Красноярск.

В январе 1953 года во времена знаменитого «дела врачей» Гонора арестовали. Почти одновременно был арестован и маршал артиллерии Яковлев и ряд сотрудников ГАУ (Главного Артиллерийского Управления – автор). Их обвиняли в преднамеренном вредительстве при производстве новых автоматических зенитных пушек конструкции Грабина.

Лев Рувимович сумел отвергнуть все обвинения. После смерти Сталина в марте 1953 года Гонор, Яковлев и другие артиллеристы были освобождёны и полностью реабилитированы

Гонор вернулся домой в апреле 1953 года. Лев Рувимович был полностью реабилитирован. Ему вернули все награды и назначили директором филиала Центрального Института Авиационного Моторостроения в Тураево – это в Люберцах под Москвой

В 1954 году он был назначен заместителем начальника Центрального института авиационного моторостроения и начальником его филиала в Тураево, где проработал до 1964 года.

С 1964 года Лев Робертович много и тяжело болел.

В 1968 году ему была присуждена Государственная премия СССР.

Умер 13 ноября 1969 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Дальнейшие события в советском ракетостроении будут связаны с легендарными личностями С.П.Королевым, М.К. Янгелем, В.С. Будником, В.Н. Челомеем и другими такими же творцами советских ракетно-космических сил. Об этих событиях будет рассказано в следующих главах этого исторического эссе.

Если наша бригада ракетостроителей находилась в июне на полигоне для испытаний новейших баллистических межконтинентальных стратегических ракет, то каждый раз, когда наступал день 22 июня, прекращала, как и весь полигон, работу и вспоминала начало второй Великой Отечественной войны. Мы выезжали с площадки для испытаний на «десятку» – так назывался тогда секретный жилой городок ракетного полигона в/ч 11284. После запуска космонавтов в/ч 11284 получило открытое название «космодром Байконур».

Для нас сдвигали столы в ресторане «Центральный». Первой рюмкой мы поминали тех, кто погиб в тот день в 1941 году во время нападения на СССР фашистской Германии. Наши руководители были участниками войны, а мы – молодые специалисты – тоже не остались от нее в стороне. Наши детские годы пришлись на военную пору.

И каждый раз за поминальным столом каждый из нас рассказывал о своих военных переживаниях. До сих пор удивляемся, как нашим матерям (отцы воевали) удалось сохранить нас в условиях голода, всеобщей паники, бомбежек, артобстрелов.

Так уж распорядилась судьба, что в нашей бригаде испытателей ракет сошлись два земляка – сталинградца. В 1941 году начальнику группы из отдела испытания ракет нашего ракетно-космического ОКБ-586 Борису Ивановичу Горину было двенадцать лет, а мне – старшему инженеру из проектного отдела на семь лет меньше.

22 июня 1941 года мне до пятилетия оставалось не более трех месяцев. В те далекие июньские дни я многого не понимал. Но через год пришло осознание беды, накрывшей страну. До сих пор передо мной не исчезают ужасные картины пожарищ в нашем сталинградском поселке Михайловка, что прютился возле станции Себряково на железнодорожной магистрали Москва – Сталинград. Сталинградская битва отразилась и на наших с Борей нервах.

…Называлась речка возле нашего поселка «Медведицей». Впадала она в Дон. Берега у нее были лесными. На Сталинградской земле их можно найти только по речным поймам и холмистым грядам между речками Хопер и Медведица. О медведях в наших краях сохранились лишь предания. В наше время Медведицкие холмистые возвышенности стали знаменитыми из-за того, что уфологии обнаружили над ними скопления неопознанных летающих объектов…

…Над рекой вознеслись фермы железнодорожного моста. В небе над нами появилась черная точка. Она выросла до облачка. Папа воскликнул: «Видите черное облачко, так это же фашистский самолет. Если он сбросит бомбу, то бомбардировщик, если пролетит мимо, то это разведчик». Папа был в военной форме, на поясе кобура, в ней пистолет. Папа вынул из кобуры пистолет, прицелился, но не выстрелил: «Высоко летит, гад, не достать!».

С первых дней войны папу мобилизовали и отправили в полк связи НКВД готовить военных чекистов – связистов. Папа в тридцатые годы окончил Одесский техникум связи и был распределен в Михайловку начальником почты и отделения связи при ней. 28 июня 1941 года папа был мобилизован и отправлен Сталинградский полк связи при НКВД. Но перед майскими праздниками сорок второго года полк связи перевели из Сталинграда на Кавказ. Папа приехал в Михайловку на пару дней перед отправкой в Тбилиси. Маме он сказал, что его начальство, имеющее прямые связи с высшим руководством, получило сведения, что летом 1942 года Гитлер попрет на Москву, а начальство пониже не исключает, что основной целью Гитлера будет Кавказ с его нефтяными промыслами. Тогда Сталинград останется в стороне от боевых действий. Вот так произошло раздвоение генеральной линии партии.