Михаил Жирохов - Рождение советской штурмовой авиации. История создания «летающих танков». 1926–1941

Для войны с Польшей командование ВВС предполагало использовать самых лучших советских летчиков, имевших боевой опыт. Из района реки Халхин-Гол, где вплоть до середины сентября 1939 года шли ожесточенные бои между японскими и советскими войсками, срочно была переброшена на западные границы СССР группа летчиков-асов. Герой Советского Союза генерал-майор авиации Б.А. Смирнов описывал свое недоумение, когда в самый разгар боев с Японией ему и его боевым товарищам Г.К. Жуков предписал срочно вылетать в Москву. Согласно воспоминаниям Б.А. Смирнова, летчики были вызваны в Кремль, и И.В. Сталин изъявил желание поговорить с несколькими из них в своем кабинете. «Смушкевич выделил из группы шесть или семь человек – Лакеева, Кравченко, Душкина, меня, Гусева и еще одного-двух летчиков – сейчас уже не помню кого», затем И.В. Сталин сообщил, что «каждому из нас придется принять участие в операции по освобождению западных областей Белоруссии и Украины, которую в ближайшие дни надлежит выполнить частям Красной армии» [86]. По всей видимости, командование ожидало активного противодействия со стороны польской авиации.

17 сентября между четырьмя и пятью часами утра советские войска перешли «бывшую государственную границу» с Польшей. Авиация нанесла удары по различным объектам: аэродромам, военным городкам, железнодорожным станциям. В налетах участвовали и ССС. Но оказалось, что на аэродромах нет самолетов, а перед наступавшими войсками Красной армии поспешно откатываются на запад пограничники, жандармы и уже потрепанные немцами части, отведенные в тыл на пополнение. В последующие дни экипажи ССС совершали лишь единичные вылеты, в которых вели разведку, обстреливали и бомбили попадающиеся автомашины, воинские колонны, обозы, поезда.

Операции продолжались до начала октября. Ни одного самолета ВВС РККА за Польскую кампанию официально не потеряли. Но в документах Украинского фронта зафиксировано, что 17 сентября при вылете девятки ССС на базу вернулись только шесть машин. Две потом нашли, а судьба третьей осталась неизвестной. Возможно, это тот самый Р-5, который, по польским данным, был сбит истребителем Р-11с подпоручика Т. Коса над Делятином.

Пять машин получили повреждения от зенитной артиллерии и пулеметов. Быстро продвигавшиеся вперед советские войска оторвались от тылов. Пришлось снабжать их топливом и продовольствием с самолетов. В перевозках приняли участие и машины ГВФ, который организовал рейсы в Тарнополь, Луцк, Ковель, Белосток и Львов. Было переброшено 160 тонн почты и прочих грузов. 5-й шап закончил кампанию в Насвише, а затем вернулся в Гомель. На постоянные аэродромы обратно перебросили также 3-й и 7-й шап. Некоторые эскадрильи войсковой авиации остались в западных областях Украины и Белоруссии.

Применение Р-10 носило ограниченный характер. Они главным образом осуществляли барражирование, разведку и связь по заданиям быстро продвигавшихся на запад наземных войск.

Итоги боевого применения советской авиации в Польше отразили ее серьезные недостатки. Так, уже 30 сентября 1939 года в сообщении за № 003009 начальнику штаба ВВС РККА от начальника штаба ВВС Белорусского фронта комбрига Шкурина и военкома штаба ВВС Белорусского фронта батальонного комиссара Трубачева прозвучало следующее:

«Анализируя первые десять дней военных действий на Белорусском фронте, вернее, безудержного передвижения наших частей до демаркационной линии, невольно напрашиваются следующие выводы:

1. Авиация безнадежно отстала от наземных частей.

2. Управление частями ВВС чрезвычайно затруднено.

3. Тыл ВВС не устроен».

Делался вывод о том, что если бы против советских частей действовал более сильный противник, то нечем было бы прикрывать свои войска и наносить удары» [87].

Кампания в Польше в очередной раз выявила большие недостатки в деле организации взаимодействия авиации и сухопутных сил РККА. Причем они были настолько вопиющими, что послужили темой для совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года. Ключевым было выступление генерал-лейтенанта, заместителя начальника Генерального штаба Красной армии, начальника Разведывательного управления Ф.И. Голикова, который заявил: «В отношении авиации. Я хочу остановиться на небольшом опыте похода в Западную Украину и подчеркнуть исключительную важность четкого решения этого вопроса в интересах армии и в интересах стрелкового корпуса. Я помню и испытал, как т. Смушкевич, командовавший несколько дней воздушными силами, допустил такое чрезмерное перецентрализовывание в этом вопросе, что мне, как командующему одной из армий, пришлось остаться даже без разведывательной авиации и не удалось обеспечить даже разведывательными отрядами стрелковый корпус. Тем более это важно в ходе прорыва стрелковых корпусов, чтобы обеспечить приход ВВС к ним на помощь по вызову, а также путем заранее предусмотренного предоставления ряда средств боевой авиации некоторым корпусам, выполняющим особо важное задание» [88].

Опять-таки отмечалось наличие большого количества в войсках откровенно устаревших самолетов – типа Р-5 – Р-Зет, которые хоть и применялись в боях, но абсолютно непригодны для боевых действий против противника, вооруженного современными самолетами. Делался неутешительный вывод об авральной модернизации ВВС РККА.

Несмотря на подавляющее превосходство советских ВВС и удары по польским аэродромам, противнику тем не менее удалось перегнать за рубеж несколько сот боевых и учебных машин. А это не могло не навести на мысль, что в войне с более серьезным соперником нельзя делать ставку только на удары по аэродромам и, возможно, придется иметь дело с сотнями машин в воздухе, которые будут не эвакуироваться, а атаковать.

С другой стороны, необходимо отметить важное значение кампании в Польше. По сути дела, это было первое стратегическое развертывание во Второй мировой войне реальной авиационной группировки и применение ее в условиях, «максимально приближенных к боевым».

В связи с неудачным испанским опытом боевого применения по сильно защищенным целям на поле боя в условиях сильной ПВО разведчиков-штурмовиков и истребителей, уже 16 декабря 1937 года у начальника вооружения и материально-технического снабжения ВВС Красной армии состоялось совещание, одним из вопросов стало формирование плана опытного самолетостроения на 1938 год. Выступавшие – начальник 3-го отдела Научно-испытательного института ВВС Красной армии, военный инженер 1-го ранга П.А. Лосюков и военный инженер 2-го ранга П.В. Рудинцев – заявили о необходимости включения в план постройки специального самолета-штурмовика, «действующего на низкой высоте и имеющего мощное наступательное и оборонительное вооружения и с мотором, развивающим максимальную мощность у земли». Причем для реализации этого предложения планировалось провести конкурс. На тот момент наиболее подготовленными кадрами и заделом для новых разработок обладали всего четыре конструкторских бюро – С.В. Ильюшина, С.А. Кочеригина, А.А. Дубровина и П.О. Сухого. Не стоит забывать также, что к тому моменту в инициативном порядке над бронированными штурмовиками работали ОКБ А.И. Микояна, ОКБ завода № 32 НКАП, а также специалисты НИИ ВВС РККА.