Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Слепленная в манере «скандалы, интриги, расследования» телепередача чудно отражает ту мифологизацию украинцев, что происходила на протяжении двадцати трёх независимых лет. И суть даже не в том, что «ДНК нации» содержит ложь и нестыковки – сказано на этот счёт достаточно, – а в том, что и без каких-либо «доказательств» вывод её заранее ясен. Он отражает вектор той националистической риторики, посредством которой решаются две задачи: нарушение адекватного (критического) мышления через внедрение идеи сверхчеловека и сепарация украинцев и русских.

Агрессивная риторика Евромайдана, сначала воспринимаемая большинством митингующих настороженно, после молча, а в итоге с некоторой долей согласия и понимания, базировалась именно на двух данных аспектах. Из не слишком богатого арсенала национальных героев были извлечены те, кто доказывал (с поправкой на сознание извлекающих) свою преданность Отчизне наиболее яро. Отсюда – лозунги ОУН-УПА, портреты Бандеры, Шухевича и тому подобные атрибуты. Изначально они не были приемлемы большинством, но активное позиционирование и отсутствие альтернативы сделали их доминантными.

Русофобская же компонента, от которой после Евромайдана открещивались, но сейчас она вновь ударила адреналином, с одной стороны, несомненно, самостоятельна, а с другой – порождена идеей сверхчеловека. Экономически, политически, социально российское и украинское государства сделали всё, чтобы очернить, изничтожить отношения между их народами. При этом оставался скрепляющий элемент – общие славянские корни. «ДНК нации» и схожие проекты должны были выкорчевать, сжечь их. Чтобы знали: русские и украинцы до конфликта разные, а если и есть у них что общее, то исключительно гадкого свойства.

Исходя из анонса и времени, «ДНК нации» – отчасти венец националистической и русофобской пропаганды, проводящейся в Украине на протяжении двадцати трёх лет. Когда улица Лермонтова переименовывается в Дудаева, а предприятиям запрещается работать с Россией как с «вражеской державой». Это не гротескные примеры, вырванные из контекста, нет – это сам контекст, полный таких примеров.

Я ведь хорошо помню то время, когда в седьмом классе учился по одним учебникам, а в восьмом – совсем по другим, переписанным, противоречащим прошлым. Та же история с кино, телевидением, литературой, где русский позиционировался как деструктивный элемент, препятствующий развитию великого украинского народа. Коммуняки, имперцы душили, травили, вредили.

Когда в детской книжке, где Гитлер обнимает украинского хлопчика, читаешь о русских зверях-захватчиках, логично начинаешь относиться и к России, и к русскому населению Украины иначе. Особенно если, вооружившись опытом «Аненербе», тебе рассказывают, что украинский трезубец родом из Атлантиды. Проникаешься уважением к одним и омерзением к другим. Двадцать три года накачки – и вот уже надо переформатировать страну, отделив титульную нацию от нетитульной. Итогом – гражданская война.

Россия всегда занималась, в общем-то, тем же. Очерняла украинцев, активно педалируя «бандеровскую тему», допуская ошибку за ошибкой во внешней политике. Но в России изначально не было столько украинского населения. В Украине же проживали десятки миллионов русских. К тому же, россияне никогда не сомневались в своём превосходстве, а вот украинцы, хоть и декларировали, излишне громко, напористо, обратное, но всегда подсознательно, в силу гнёта, давления со стороны, сравнивали себя с кем-то.

Да, можно сколько угодно говорить о путинской пропаганде, но сначала был Евромайдан, нелепые законы и заявления, а после раздел страны по национальным, историческим признакам. Майданные шаманы вызвали тех демонов, что сидели, наливаясь ложью и злобой, всё «незалежное» время, готовые вырваться наружу и уничтожить милосердие, здравый смысл, мир.

Мы потеряли Украину не в баталиях о Януковиче и Тимошенко, а в пропаганде сомнительных достоинств великой украинской нации. Она выглядела как хвастовство, как позерство деревенского паренька, только что купившего айфон и теперь бряцающего им по случаю и без. Но тот, кто задирает голову, так же охотно и склоняет её. Собственно, в Украине произошло именно это.

И проблема тут не в величии украинской нации, не в отсутствии у неё достоинств – наоборот, украинцы, безусловно, обладают многими замечательными качествами, не присущими другим национальностям, – а в аляповатом выпячивании, бравировании ими, неизбежно заставляющими думать: «Что-то не так, уж больно хвастлив, велеречив…» И это, пожалуй, та проблемная хромосома, которая портит генотип украинской нации, на протяжении сотен лет делая её зависимой то от одного, то от другого внешнего влияния, а прежде всего от самой себя, от своих комплексов и фобий.

29.07.2014

Никогда не любил торговых центров. А с недавних пор чувство моё ещё сильнее, ещё крепче: антипатия, переходящая в омерзение.

Люди ходят, выбирают одежду, покупают ювелирные украшения, чавкают, пьют, смеются. Им хорошо. В Киеве, Харькове, Львове, Днепропетровске. А между тем в братоубийственной войне на Донбассе погибают люди.

Многие с этим давно смирились. Смерть тысяч всегда была лишь статистикой, смерть одного стала восприниматься как данность. Обыденная реальность, где женщина без ног просит позвонить дочери, а убитая мать прижимает к себе окровавленного младенца. Пытки, зверства, жестокость. Украина, Донбасс, наше время.

Они – люди в торговых центрах, кафе, ночных клубах, бутиках, кинотеатрах – привыкли. А я не могу. И дума моя черна, как чернозём.

Помню первое чтение «Постороннего» Альбера Камю. «Сегодня умерла мама. А может быть, вчера – не знаю». Ночь, комната, за стенкой спит мама. Моя мама. Читаю и возмущаюсь, как можно так – равнодушно, как герой книги Мерсо, – о своей матери.

Тогда я не понимал. А сейчас, спустя десять лет, думаю: ведь иначе нельзя, иначе сойдёшь с ума. В череде случайностей, коей предстаёт наша жизнь, нормальное существование возможно лишь, если приспосабливаться к бедам и катастрофам мира.

Не уверен, что все плюющиеся счастьем люди в торговых центрах читали Камю, помнят Мерсо и разделяют его философию. Скорее всего, они просто не знают, что происходит. Мы все не знаем, но одни продираются сквозь завесу, другие бездействуют, а третьи, в принципе, счастливы, что она есть. Можно не замечать. Можно не быть ответственным. Можно заявить: «Я ни при чём, это не я!»

Идёте по торговому центру, жуёте вату, попкорн, и тут – взрыв, крики, осколки, пламя, кровь. И ваша оторванная нога. И ваша окровавленная дочь. И ваш муж со снесённой половиной головы.