Дэвид Гланц - Крах плана «Барбаросса». Противостояние под Смоленском. Том I

Утром 4 августа Гитлер вылетел в Борисов, чтобы лично поздравить фон Бока с его исторической победой в Смоленске, а 6 августа он встретился с Рундштедтом. Обе встречи были приурочены к успехам войск Рундштедта во время сражения под Уманью 26. Общее количество военнопленных, захваченных под Уманью, составляло лишь треть захваченных в районе Смоленска, однако оно все же намного превышало то количество, которое удалось захватить фон Леебу. Все данные свели воедино, и в полдень 6 августа, едва ли не под фанфары, четыре «Специальные сводки» [Sondermeldungen] впервые возвестили изумленному миру об общем количестве военнопленных противника, заодно раскрыв имена командующих группами армий, отдельными армиями, танковыми частями и соединениями люфтваффе на Восточном фронте 27. В Специальной сводке № 4 перечислены совокупные потери противника: 895 тысяч военнопленных, 13 145 уничтоженных или захваченных танков, 10 388 орудий и 9082 самолета. Эти цифры почти вдвое превышали количество военнопленных и трофеев по состоянию на 11 июля 1941 года: 400 тысяч военнопленных, 7615 танков, 4443 орудия и 6233 самолета. Хотя об этом не было объявлено, но, по оценкам Гитлера, Красная армия уже потеряла 3 миллиона человек 28. По словам Гитлера, уверенного в конечной победе, вермахт теперь был готов продолжать смертельную борьбу на новом оперативном этапе военной кампании.

Однако в душе Гитлер был далек от публичной всеобъемлющей уверенности. Например, во время предварительного визита накануне прибытия самого Гитлера Кейтель описывал состояние фюрера как чрезвычайно нервное и раздражительное. Кругу приближенных Гитлер признался, что проводил бессонные ночи, пытаясь определить истинную картину дел в операции «Барбаросса». С одной стороны, территориальные захваты вермахта и предполагаемые потери Красной армии в количестве 3 миллионов солдат убитыми и ранеными и около миллиона пленными за первые шесть недель войны были столь же сокрушительными, сколь и непостижимыми 29. В сочетании с огромными материальными утратами Советов такие потери личного состава должны были свидетельствовать о том, что Красная армия больше не способна предпринять крупномасштабных скоординированных действий. С другой стороны, русские все еще сопротивлялись, причем их сопротивление отличалось яростью и упорством на всем протяжении фронта. Отсюда понятно, что Гитлеру хотелось получать информацию о положении своих бронетанковых сил из первых рук – прежде всего, от самих командующих танковыми группами, потому что, в соответствии с его измененным оперативным планом, этим соединениям предстояло вести бои в глубине территории Советского Союза.

В этом отношении Гитлер услышал главным образом то, что и хотел услышать. Гудериан к 15 августа обещал восстановить боеспособность 50 % своей бронетехники, Гот к 20 августа обещал восстановить 60 %. Однако оба давали эти обещания только на тот случай, если получат крайне необходимые им новые двигатели для танков. В свою очередь, Гитлер обещал начиная с 10 августа выводить их дивизии с фронта, передать 350 новых двигателей (месячный выпуск военной промышленности), переправив их на Восток воздушным путем. Как ни странно, ОКХ уже передало половину необходимого количества таких двигателей, правда без ведома и предварительного согласия Гитлера 30. Но даже и в этом случае прогнозы Гудериана и Гота выглядели чересчур оптимистичными, поскольку обе танковые группы по численности сократились до размеров корпусов, корпуса фактически превратились в дивизии, а дивизии – в полки. В результате даже Гудериан отказывался бросать свои танковые дивизии в бой из опасения просто потерять их. Кроме того, в специальных сводках не приводились потери немецких войск, которые с 22 июня по 31 июля составляли 213 301 человек, в том числе 8126 офицеров и 205 175 рядовых и унтер-офицеров 31. В той же пропорции выглядели и потери танковых войск, которые вынесли на себе основную тяжесть боев.

Не сообщая своим генералам об этих потерях, Гитлер также не обсуждал с ними и более острые проблемы 32. Он, например, надеялся на то, что Япония осознает свой «судьбоносный час» и поддержит немцев, начав собственное наступление на Дальнем Востоке. Но этой надежде так и не суждено было сбыться. Кроме того, Гитлер был серьезно озабочен оккупацией Соединенными Штатами Исландии и приказал, чтобы германские подводные лодки покинули прибрежные воды, дабы избежать конфронтации и возможной войны с США до того, как закончится война с Советским Союзом. На фундаментальные вопросы «Сколько времени понадобится, чтобы закончить войну с Россией?» и «Сколько вообще у меня времени?» Гитлер не мог найти ясный ответ. Таким образом, было крайне важно добиться поражения СССР в самое ближайшее время. В это время ОКХ уже приняло решение запасаться зимним обмундированием для продолжения военной кампании в России… 33

Таким образом, период со второй половины июля и до начала августа был одним из редких моментов войны, когда ее, казалось, непрерывное течение вдруг резко остановилось, когда вдруг возникла свобода действий и когда все еще могли быть приняты решения, влияющие на ее исход. Наверное, впервые в своей жизни Гитлер не знал, что делать. Его лихорадочные визиты в действующие войска также не способствовали поиску столь необходимого решения. В результате он выпускал, исправлял, отменял и вновь издавал бесконечную вереницу директив, ни одна из которых не была выполнена так, как планировалось, – частично из-за оппозиции внутри ОКХ и командования групп армий, а частично из-за удачных действий Красной армии. Словно отражая эту нерешительность, Директива № 33 (от 19 июля) требовала от группы армий «Центр» наступать на Москве силами одной лишь пехоты, а согласно Дополнению к этой директиве (от 23 июля) 2-я танковая группа Гудериана надолго передавалась в подчинение группы армий «Юг», а 3-я танковая группа Гота – во временное подчинение группы армий «Север». Согласно Директиве № 34 (от 30 июля) наступление группы армий «Центр» приостанавливалось, и танковые соединения выводились с фронта для отдыха и доукомплектования. Наконец, когда непрекращающиеся атаки русских продолжали срывать ход выполнения этих директив, после очередных споров с генералами 12 августа Гитлер прекратил этот поток противоречивых приказов, выпустив Дополнение к Директиве № 34. В нем фюрер потребовал, чтобы три его группы армий нанесли удар в направлении на Великие Луки и Гомель.

Все эти директивы и поправки к ним неумолимо подталкивали Гитлера к решению отложить наступление на Москву и вместо этого провести крупную операцию по окружению советских войск в районе Киева. Все время руководствуясь экономическими, а не чисто военными соображениями, Гитлер обратился к своему внутреннему «компасу», который указал ему новые цели. В порядке приоритета это были прежде всего Ленинград, затем Харьков и Донбасс в Восточной Украине и лишь в самом конце Москва. По крайней мере, именно такое впечатление произвел Гитлер 4 августа на штаб фон Бока и ОКХ. Однако, все еще желая подстраховаться, Гитлер сообщил фон Боку, что он также рассматривает возможность сосредоточенного, но ограниченного удара с наиболее восточного выступа группы армий «Центр» в Ельне, что, собственно, и рекомендовали Гудериан и Гот 34. Восхищенный фон Бок уверил фюрера, что такой удар может оказаться решающим, поскольку разобьет последние оборонительные позиции Советов и откроет вермахту путь к Москве.