Андрей Елпатьевский - Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР

26 сентября 1941 г. дивизия получила неожиданный приказ двигаться к северу, к Новгороду, и 11 октября обосновалась в Григорово на 10 месяцев (С. 140–144).

В начале августа 1942 г. для дивизии начался новый этап – она покинула район Волхова и переместилась на Ленинградский фронт (С. 180). 1943 год стал третьим и последним этапом существования Голубой Дивизии, уже под командованием Эмилио Эстебан-Инфантеса. О сражении у Красного Бора 10 февраля 1943 г. сказано так: «Если Посад был медленной агонией, то Красный Бор стал молниеносным истреблением (бой длился несколько часов)». В результате этой баталии дивизия потеряла 1 125 человек убитыми, 1 036 ранеными и 91 человека, пропавшего без вести (С. 185 – 187).

В октябре 1943 г. Голубая Дивизия была репатриирована, и вместо нее остался Голубой Легион (примерно 4 000 человек) (С. 191). «Репатриация Голубой Дивизии осуществлялась батальонами, которые выезжали из мест своего расположения через каждые три или четыре дня. В Германии в лагере Хоф они меняли немецкую форму на испанскую и несколько дней отдыхали. Во дворе немецкой казармы происходило прощание и награждение раненых, их хорошо кормили перед отъездом. Затем их отправляли с двухдневным запасом провизии на поездах с отоплением; каждый вагон сопровождался унтер-офицером. Ответственным за экспедицию был немецкий офицер, которому помогали два переводчика той же национальности; испанский комендант отвечал за дисциплину. В течение поездки было запрещено демонстрировать испанские флаги или подавать какие-нибудь другие знаки, по которым можно было бы догадаться о составе экспедиции». 24 декабря 1943 г. последний отряд дивизионеров прибыл на испанскую территорию (С. 195 – 196).

Голубой Легион между 10 и 22 ноября 1943 г. совершил на грузовиках марш в Ямбург (Кингисепп). В октябре из Легиона дезертировал один солдат и на основании его показаний Москва объявила миру о существовании этой части… Другой отличительной чертой были дезертирство и самострелы. Численность первых достигла 14 – цифра, неслыханная в дивизионных анналах, усугубляемая тем, что некоторые беглецы занимали ответственные должности – как например, случаи с шофером полковника и одним связистом (причинами были тревога, сомнения и растущий скептицизм среди командного состава). Дезертиры были запуганы громкоговорителями на фронте. Радио Москвы и Лондона в эти дни передавало информацию о Легионе, основанную на показаниях дезертиров. Что касается самострелов, их совершили шестеро солдат с целью избежать дальнейшей службы» (С. 197 – 199).

В конце января 1944 г. Гитлер решил вернуть Голубой Легион и Голубую Эскадрилью с фронта и репатриировать их (С. 201). 16 марта 1944 г. Легион был отправлен в Кенигсберг. Уже в Мадриде командир Легиона Гарсия Наварро был принят Франко, который, пожав ему руку, уколол его следующей фразой: «Vaya! Por fin retorna el ultimo criminal de guerra!» (Ну, наконец-то вернулся последний военный преступник!). Как раз в это время появились слухи, что Москва хочет включить в проскрипционный список имя Муньоса Грандеса. Международная ситуация была для Испании столь щекотливой, что Правительство объявило: те, кто хочет продолжать борьбу, должны «отказаться от своего гражданства, принять германское и вступить в Вермахт» (С. 203–204). С апреля 1944 г. Голубой Легион и, разумеется, Голубая Дивизия, были для испанского Правительства больной темой. Поставки вольфрама в Германию, начатые взамен в это время, стали представлять большую проблему для внешней политики. Испания, наконец, отделила себя от боев. Но только официально, поскольку очень скоро петиции ветеранов, хотевших вернуться на фронт, значительно парализовали работу немецкого посольства. Открылась новая глава испанского участия в войне – подпольные добровольцы.

Об этом подпольном участии в Вермахте и войсках СС очень мало известно, – пишет Морено и в примечании предупреждает, что к таким сочинениям, как мемуары Лоренсо Оканьи или Рамона Переса Эйсагирре следует относиться с определенным недоверием (С. 204, 474). Когда последние подразделения Голубого Легиона были репатриированы, некоторые бойцы, в него входящие, игнорировали приказы своих командиров и остались на фронте. Они стали инициативным ядром новой боевой единицы, названной Испанский легион добровольцев, вошедшей в Вермахт, а некоторые из этих бойцов вошли в Waffen SS. В их составе, – пишет Морено, – были также и люди противоположной идеологии, но стремящиеся изменить свою жизнь (С. 205). Он приводит список из 130 человек, которые 18 января 1944 г. хотели воевать в составе Вермахта и СС. Мы сравнили этот список с нашей Базой Данных, и установили, что из этого списка лишь один солдат – Эмилио Руис Кателинеу, возможно, попал в плен в России (второй фамилии нет в наших данных, что характерно для советских архивных списков испанцев).

Новый Испанский легион появился в конце апреля или начале мая 1944 г. в том же лагере, где происходило прощание с Голубым Легионом. Он насчитывал 243 человека, составлявших 3 роты. В июне он уже принимал участие в боях в Инсбруке, а позже в операциях против партизан в Югославии (в августе и сентябре), в Венгрии (в январе-марте 1945 г.) и Словакии (в апреле 1945 г.) Часть легионеров принимала участие в защите Берлина и поплатилась за это годами заключения в Советском Союзе (С. 207–209). Мы знаем, что Лоренсо Оканьяс относился именно к этой последней категории.

Четвертая глава книги К. Морено, названная «Тыл Голубой Дивизии», наименее интересна для нас, но некоторые ее положения всё же изложим. Автор приводит имя первого испанца, павшего на Восточном фронте, – летчика Луиса Алькосера Морено, сына алькальда Мадрида (С. 221). К. Морено пишет, что в ночь с 4 на 5 января 1942 г. в одном из своих обычных монологов Гитлер сделал первое полупубличное высказывание о дивизионерах: оборванные, грязные, недисциплинированные и невыполняющие свои обязанности, но бесстрашные, устойчивые к лишениям и чрезвычайно, до презрения к смерти храбрые; люди, которые своим мужеством завоевали доверие у своих соседей по фронту. Два месяца спустя Гитлер повесил на грудь Муньоса Грандеса Железный крест – высшую награду, которой награждалось очень мало иностранцев (С. 239).

Зима 1941–1942 гг. стоила Голубой Дивизии 1 032 погибших, 2 200 раненых (800 серьезно), 1200 обмороженных (300 серьезно) и 160 пропавших без вести. К весне проявились признаки усталости и необходимость обновления ее состава (С. 241); отмечается, что если в Мадриде и Сарагосе репатриированных в 1942 г. дивизионеров встречали хорошо, то в Каталонии и Стране Басков они были встречены равнодушием, холодом и даже враждебностью (С. 250). Морено далее пишет, что в последние месяцы Второй мировой войны в Испании ощущалась большая тревога. Эйфория сектора алиадофилов (сторонников антигитлеровской коалиции) контрастировала с досадой и растущей нервозностью германофилов и особенно радикальных фалангистов. Поэтому отклик на немецкий призыв вступить в ряды Вермахта или СС не очень радовал Дворец Санта Крус, где с отвращением продолжали наблюдать за ходом событий.