Сборник - Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Из имеющихся в деле сведений о личности и прошедшем Желябова, которого умерший обвиняемый по делу о так называемых террористах Гольден-берг характеризует как личность «в высшей степени развитую и гениальную», оказывается, что Желябов в 1872 году был исключен из Новороссийского университета за беспорядки, затем судился по делу о революционной пропаганде и по оправдании, по собственному его показанию, проживал под разными именами в разных местах на средства из фонда народа.

Обвиняемая Софья Львова Перовская, признавая как принадлежность свою к партии «Народная воля», так и свое участие в посягательстве 1 марта 1881 года, показала, что она занимается революционной деятельностью, а средства к жизни получает частью из фонда партии. Получив домашнее образование и поступив в 1869 году на Высшие женские курсы при 5-й С.-Петербургской мужской гимназии, она в 1870 году оставила родительский дом и после некоторого подготовления сделалась народной учительницей, а в 1872 году примкнула к революционному движению, причем несколько раз подвергалась аресту и судилась по делу о революционной пропаганде в империи. В 1878 году она была вновь арестована и подлежала административной высылке в Олонецкую губернию, но с пути следования скрылась и с тех пор жила «нелегально» под разными фамилиями и по подложным видам на жительство. В июне 1880 года под фамилией Войновой она поселилась в Петербурге, в д. № 17–18 по 1-й Роте Измайловского полка, вместе со своей знакомой, настоящей фамилии которой она назвать не желает и которая проживала под фамилией Сипович. В сентябре к ней на квартиру вместо уехавшей Сипович переехал Желябов. Как член партии «Народная воля» и «агент Исполнительного комитета», она знала обо всем происходившем в террористической отрасли деятельности этой партии и принимала непосредственное участие как в приготовлениях к преступлению 1 марта и в происходивших по поводу его совещаниях между соучастниками, так и в самых действиях по исполнению замысла. Уже за несколько времени до 1 марта она вместе с другими лицами следила за обычными выездами государя императора и затем участвовала в состоявшемся 28 февраля соглашении действовать именно 1 марта. Подкоп по Малой Садовой был устроен на случай проезда государя по этой улице. Независимо от этого подкопа предстояло еще действие метательными снарядами, часть коих, именно два, она, Перовская, утром привезла в дом № 5 по Тележной улице в квартиру, хозяевами которой были застрелившийся в ней перед обыском человек (Саблин) и Геся Гельфман. Своих снарядов в означенной квартире не было, но откуда они были принесены туда обвиняемой, а также сколько их всех было, считая в том числе и снаряды, принесенные другими, она объяснить не желает. По спешности дела и краткости срока, истекшего со времени принятого накануне решения совершить преступление 1 марта, не могло быть приготовлено большого количества снарядов, о чем она, Перовская, и объяснила своим соучастникам по приезде своем на квартиру по Тележной улице утром названного дня. Здесь же, при окончательном распределении участия каждого, она нарисовала на конверте, найденном по обыску в квартире Саблина и Гельфман, план местности, на котором и объяснила лицам, отправлявшимся со снарядами, где они должны были находиться. Сколько их было, она сказать не желает, равным образом не желает и назвать их, кроме Рысакова, также получившего снаряд. По заранее составленному плану, отправив на условленные места лиц, вооруженных снарядами, обвиняемая также отправилась на место действия, причем находилась на углу Большой Итальянской улицы и Михайловской площади, для того чтобы наблюдать за направлением пути, принимаемым государем императором. Увидя, что его величество, не проехав по Малой Садовой и, таким образом, благополучно миновав устроенный на ней подкоп, направляется из Манежа в Михайловский дворец, а затем имеет следовать по Екатерининскому каналу, она, Перовская, пошла по Михайловской улице, где встреченным ею лицам со снарядами, в том числе и Рысакову, подала, молча, сморкаясь в платок, условный сигнал, означавший, что нужно идти для действия на Екатерининский канал. Сама же она снаряда при себе не имела, так как такового для нее в этот день недостало. Подав сигнал, обвиняемая вышла на Невский проспект и затем по Казанскому мосту обошла на противоположную сторону Екатерининского канала, для того чтобы оттуда наблюдать за действием метательных снарядов. Во время обоих взрывов она находилась на противоположной стороне Екатерининского канала и по совершении их удалилась.

Что же касается до мотивов своей преступной деятельности в составе партии «Народная воля», то Перовская дала им следующее объяснение: стремясь к поднятию экономического благосостояния народа, а также уровня его нравственного и умственного развития, члены партии с целью пробудить в народе общественную жизнь и сознание его гражданских прав стали селиться в разных местностях среди народа для пропаганды. Когда же правительство ответило на это рядом репрессивных мер и тем сделало такую постановку деятельности невозможной, «партия» после долгого колебания была вынуждена перейти к политической борьбе против существующих государственных форм как главного препятствия к достижению целей «партии». Большинство «партии» не сочувствовало этой борьбе, порицало ее, но она тем не менее была предпринята, и притом главным образом посредством «террористических фактов». Упорство же в покушениях на жизнь в Бозе почившего государя императора было вызвано убеждением, что усопший государь никогда не изменит «ни своего отношения к партии», ни своей внутренней политики.

Кроме вышеприведенных, сообщенных самой обвиняемой Перовской, сведений о ее прошлом, из дела видно: 1) что в 1871 году Софья Перовская, бывшая тогда 18 лет от роду, привлекалась к дознанию о Николае Гончарове и тайном кружке, в состав которого входили, кроме Гончарова, обвинявшиеся впоследствии в государственных преступлениях Натансон, Чудновский, Чайковский и др.; 2) что по делу о преступной пропаганде в империи Перовская привлекалась к суду по обвинению в принадлежности к тайному преступному кружку «чайковцев», образовавшемуся в 1873 году, но была оправдана.

Обвиняемая Геся Мирова Гельфман, не признавая себя ни в чем виновной, первоначально отказалась дать какие-либо объяснения как по содержанию предъявленных к ней обвинений, так и вообще по обстоятельствам настоящего дела, а затем на допросе 12 марта сего года, по признании ее свидетелем Усманом Булатовым за личность, жившую в доме № 27—1 по Троицкому переулку под именем Николаевой, показала, что она действительно жила в этой квартире, которая была «конспиративной», с человеком, называвшимся ее мужем, Андреем Николаевым; настоящего же имени его она сказать не желает. Здесь бывали у них Желябов, Перовская и человек, умерший 1 марта в Придворном госпитале, известный ей, Гельфман, под именем «Михаила Ивановича» или «Котика». Здесь же, у Гельфман и ее сожителя, помещалась тайная типография «Рабочей газеты», первый номер которой, а также «Программа рабочих членов партии» и были ими напечатаны, причем она, Гельфман, исполняла обязанности наборщицы. «Рабочую газету» она сама раздавала между рабочими. Желябов был сотрудником этой газеты, печатание которой у них в квартире прекратилось недели за две до переезда обвиняемой из Троицкого переулка, когда все принадлежности типографии были куда-то увезены от них. После того как называвшийся мужем ее Николаевым был, по выражению Гельфман, «отозван по делу», она вместе с Саблиным, который под именем Фесенко-Навроцкого назывался также ее мужем, переехала в дом № 4 по Тележной улице.