Станислав Куняев - Мои печальные победы

Речь идет о моем письме в ЦК КПСС по поводу альманаха «Метрополь» и еврейского засилья в культуре и идеологии.

Статью о творчестве А. Блока.

Речь идет о «Терроре среды», который был развязан против Т. Глушковой после публикации ее статьи «Традиция – совесть поэзии».

Вдова Я. Смелякова Т. Стрешнева рассказала мне, что она получила множество звонков анонимных и угрожающих после того, как посмертно опубликовала его стихотворение, саркастически описывающее семейство Бриков. Я пересказал эту историю Т. Глушковой.

Строка «Не о евреях в Пентагоне» из моего стихотворения.

В это время я писал внутреннюю рецензию на стихотворную рукопись Глушковой для издательства «Современник».

Она работала над крайне важной для нее статьей «Притча о Сальери», а также о стихах Д. Самойлова (кличка в ее письмах – «Струфиан») и просила моего содействия, чтобы эта статья в «Лит. Обозрении» не подверглась сокращениям.

Д. Самойлов – автор поэмы «Струфиан».

Генрих Гофман – Герой Советского Союза, по совместительству член СП СССР, прочитав мои стихи «Настал октябрь. Холодная звезда взошла из мглы и отразилась в луже», написал донос в писательский партком, что я издеваюсь над пятиконечной звездой. Глушкова была уверена, что этому Гофмана научил Межиров, он же Лангуста.

Мусорный – кличка Шкляревского, который участвовал в интригах Гофмана – Межирова.

«Чучело» – литературная кличка Олега Михайлова, придуманная Глушковой.

«Кличка» Давида Самойлова.

Разговор шел о каких-то дубленках, привезенных Межировым из Югославии и якобы обещанных Муравью, т.е. Глушковой.

Литературный сборник, изданный группой московских «енотов» ради политического скандала.

Я настаивал, чтобы Глушкова как можно скорее составила книгу из последних статей, и обещал ей помочь в издании.

Издательство «Современник».

«Штопаный» – кличка Кожинова (у него был шрам на носу). В данном случае имеется в виду ее несогласие с Кожиновым по поводу его размышлений о поэзии Фета.

Речь идет о статье про поэзию Д. Самойлова.

Ответ на мою жалобу, что, мол, «стихи не пишутся».

Имеется в виду мое стихотворение «Очень давнее воспоминание», более известное как «Кони НКВД».

Литературная кличка зав. редакцией поэзии в издательстве «Советский писатель» Егора Исаева.

«Емельян» – П. Лавлинский, автор поэмы о Емельяне Пугачеве. В его журнале шла дискуссия о традициях русской поэзии.

Строчка из моего стихотворения. В сущности, это было ее первое письмо, по-настоящему обозначившее все трещины в наших отношениях.

В Доме творчества «Дубулты», Латвия, где она находилась вместе с моим сослуживцем по работе писателем Лазарем Карелиным.

Речь идет о рецензии, написанной Т. Глушковой на мою книгу «Свободная стихия», в которой присутствовала такая оценка:

«Дух Есенина воистину витает над несхожими по внешней теме разделами книги»; «это проза свежесть языка, приближенностью к народному взгляду на жизнь, естественностью самоощущения человека в природе и в традиционном, требующем выносливости и мужества труде напоминает нынешнюю деревенскую, то есть лучшую «нашу прозу»… (Лит. Обозрение», 1980, № 8).

Литературная кличка Ю. Кузнецова – «вурдалак», «упырь», отсюда наряду с «волковедением» – наука «упыриана».

Речь идет о книге Т. Глушковой «Выход к морю», которую я получил 5.7.1981 г. с надписью «Дорогому Волку (Серому, Белому и красному кардиналу этой книжки) от благодарного сухопутного Муравья».

Имеется в виду статья Глушковой «Притча о Сальери», напечатанная в журнале «Вопросы литературы», № 4, 1982 г.

Имеется в виду моя статья в «Лит. газете» (№ 23, 1982 г.) «От великого до смешного», в которой я процитировал слова Э. Рязанова о том, что эстрадный юморист Г. Хазанов «одарен по-моцартовски». Отсюда все дальнейшие размышления Т. Глушковой.

Именно при мне Глушкова стала, как никогда (при Викулове она вообще не печаталась), публиковаться в журнале, если вспомнить ее стихотворные циклы 1990—1994 гг., статью «Хищная власть меньшинства», размышления о творчестве К. Леонтьева, беседу с писателем Н. Дорошенко, участие в «круглых столах». В 1992 г. она стала лауреатом журнальной премии.

В 1987 году я, будучи уже 7 лет отстраненным после моего письма в ЦК КПСС от всяческого заметного влияния на «материальную» жизнь Союза писателей, не мог никому помочь ни с изданиями, ни с должностями, ни с квартирами. Т. Г. даже забыла, что именно Баранова и Ильин незадолго до этого письма помирили нас.

Глушкова была не права – Солженицын никогда не входил в редколлегию журнала.

Такова была расплата со мной за «извинение», которое я по просьбе Ильина и Барановой принес Т.М. Глушковой «ради общего патриотического дела».

Мой сын Сергей, всегда относившийся с пиететом к Т.Г. Тогда он работал в журнале «Москва».

В «Лит. Росии» была опубликована статья А. Фоменко, в которой были совершенно незначительные претензии к литературным работам Т. Глушковой в «НС».

Статья Т. Г., опубликованная в «Литературной газете».

Глушковское прозвище Юнны Мориц.

Видимо в состоянии крайнего раздражения или даже помрачнения от гнева Т.М. решила, что В. Кожинов чуть не «украл» у нее то ли какие-то мысли, то ли воспользовался ее формулировками, что, конечно, было полным абсурдом. Он, к сожалению, недооценивал ее и поэтому крайне редко читал ее статьи и никогда не обсуждал их.

Желая хоть как-то сохранить наши отношения (худой мир лучше доброй ссоры), мы с Казинцевым в № 4 «НС» за 1993 год решили написать нечто вроде извинения перед Глушковой: «От редакции: при работе над материалами «круглого стола» «В каком состоянии находится русская нация» («НС», № 3) окончательный вариант текста не был согласован с одним из участников – Т. Глушковой, тем самым она была поставлена в неравноправное положение. Приносим свои извинения Т. Глушковой».

Т.М. Глушкова на короткое время в борьбе против Кожинова и меня объединилась с Ксенией Мяло, они даже письмо возмущенное о притеснениях Т.М., со стороны редакции написали. Но я его печатать не стал, а вскоре, как случалось у нее всегда, союзницы поссорились и этот временный союз распался.