Сэр Роберт Оуэн - Литвиненко. Расследование

8.20Я делаю этот вывод на основе рассуждения и доказательств, приведенных ниже.

8.21Доказано, что Литвиненко пошел в бар Pine во второй половине дня 1 ноября. Луговой и Ковтун подтвердили, что они встретили его там в этот период, другим доказательством служит видео камеры наблюдения отеля, которое это подтверждает.

8.22Также доказано, что Луговой и Ковтун заказывали там чай, и что на столе стоял чайник с чаем, когда Литвиненко пришел.

8.23Литвиненко сказал, что он он выпил некоторое количество этого чая, и я принимаю на веру эти слова.

8.24Луговой и Ковтун не смогли дать убедительных показаний относительно того, что произошло в баре Pine, а также по некоторым другим пунктам (см. параграфы 8.82–8.91 ниже), однако как результат их показаний по этому поводу скорее можно сформулировать то, что они не предлагали или не наливали Литвиненко чай, нежели то, что он не пил чай вообще.

8.25Из данных судмедэкспертизы следует, что бар Pine был сильно загрезнен следами полония-210. Следы радиационного заражения были сфокусированы на столе, где Литвиненко сидел с Луговым и Ковтуном 1 ноября 2006 годаю. Наиболее высокий фон, который логично трактовать как первичное заражение, был зафиксирован на самом столе и на внутренних стенках одного из чайников, использовавшихся в баре Pine. Из показания свидетеля A1 следовало, что характер следов полония на внутренней поверхности чаника говорит о том, что «в некотором роде… полониум «выливали «через носик чайника». Свидетель сказала, что уверена в этом (см. параграф 6.322).

8.26Столь же важным представляется отметить, что уровень радиации был проверен во всех других местах, где Литвиненко находился в тот день. Несмотря на то, что некоторые следы вторичного радиационного заражения были найдены в некоторых из этих локаций (я вернусь к этому своевременно по ходу рассуждения), бар Pine был единственным из посещенных Литвиненко локаций мест, где было найдено первичное радиационное заражение. Более того, оно было найдено в баре Pine на столе, за которым сидел Литвиненко, когда пил чай, и на внутренней поверхности одного из чайников, использовавшихся в баре Pine.

8.27Все эти улики указывают на то, что Литвиненко проглотил фатальную дозу полония-210 в то время, когда пил чай в баре Pine в отеле Millennium во второй половине дня 1 ноября 2006 года, и я признаю этот вывод справедливым.

8.28Выше я уже ссылался на то, что могут научные данные, полученные специалистами на основе анализа тканей, взятых посмертно из тела Литвиненко, рассказать о фатальной дозе полония-210, которую он получил 1 ноября 2006 года.

8.29Есть важное дополнение к этому научному свидетельству. Тесты, проведенные с препаратами волос Литвиненко, показали, что полоний-210 попал в его организм не за один, а за два раза. Фатальная доза 1 ноября 2006 года была вторым из двух случаев отравления полонием. Первая доза была много меньшей, и попала в организм Литвиненко также путем проглатывания несколькими днями раньше.

8.30Я отразил доказательства, относящиеся к первой дозе полония-210, в части 3 доклада, в параграфах 3.182–3.184. Нужно отметить, что первая доза оценивается в 100 раз меньше чем вторая, фатальная доза.

8.31Я уверен, что Литвиненко получил первую, меньшую дозу полония-210 ранее фатальной дозы, полученной 1 ноября 2006 года. Существующие доказательства тому неоспоримы.

8.32Это заставляет поднять некоторые вопросы. Когда и где Литвиненко получил более раннюю дозу полония? Было ли это связано со вторым случаем отравления полонием?

8.33Научные специалисты не могут дать точный ответ на вопрос «когда». В этом вопросе они дают оценку периодов времени, опираясь на динамику роста волос Литвиненко. Однако у них при этом нет никаких данных о том, насколько быстро росли у Литвиненко волосы; дополнительно, задача осложняется тем, что теоретически первая доза полония могла повлиять на скорость роста волос. Таким образом, научные эксперты в данном вопросе в лучшем случае могут дать временные привязки в виде периода. По мнению докатора Харрисона и свидетеля А1, более раннее отравление Литвиненко полонием-210 имело место между 18 и 23 октября 2006 года. Доктор Блэк, который проводил собсвтенный анализ иными методами, предположил период между 14 и 18 октября 2006.

8.34Вместе с тем это доказательство коррелирует с некоторыми другими данными.

8.35Согласно судебной экспертизе, первичное заражение полонием было найдено в зале совета директоров Erinys близ того места, где Литвиненко сидел во время встречи 16 октября; на этой встрече присутствовали также Луговой и Ковтун. Судебная экспертиза показала также следы первичного радиационного заражения в комнате отеля Best Western, в которой эти два человека готовились к встрече, и в которой Луговой ночевал в ту ночь.

8.36Я также слышал свидетельство о физическом самочувствии Литвиненко в тот день. Марина Литвиненко сказала, что у ее мужа случился внезапный и нехарактерный для него приступ недомогания ночью 16 октября. Так или иначе, из показаний Ковтуна (которые Марина Литвиненко подвергла сомнению) следовало, что Литвиненко сказал ему 16 октября, вскоре после встречи в Erinys, что чувствовал себя нехорошо в течение предыдущих 24 часов, и что у него был приступ рвоты предыдущей ночью.

8.37На этом этапе анализа фактов я должен прервать рассуждение, чтобы сделать некоторые промежуточные выводы.

8.38Во-первых, результаты судебной экспертизы с большой долей вероятности указывают на связь между первым случаем отравления Литвиненко полонием-210 и его участием во встрече в Erinys 16 октября 2006 года.

8.39Во-вторых, несмотря на то, что дата встречи, с одной стороны, совпадает с временными промежутками, предложенными экспертами как вероятный период первого отравления Литвиненко полонием, все же датировка экспертов не может считаться точной — по причинам, которые были обсуждены выше. По-видимому, строгость вывода о том, что первое отравление произошло 16 октября, не может быть достигнута с опорой на имеющиеся научные доказательства.

8.40В-третьих, в связи с этим я не склонен придавать большой вес свидетельству о недомогании Литвиненко ночью 16 октября. Я подчеркиваю это не потому что опираюсь на свидетельство Ковтуна (мое мнение относительно достоверности его показаний будет представлено ниже), а также не потому, что не верю словам жены Литвиненко. Мои основания для сомнений по этому поводу заключаются в зыбкости тех единственных доказательств, которые в данном случае в силах дать нам наука. Мнение доктора Харрисона и других по этому вопросу заключалось в том, что так называемые продромальные симптомы — расстройство желудка и рвота — не являются типичными симптомами при внутреннем отравлении радиоактивными веществами, имеющими альфа-излучение. Они также не были уверены, стоит ли связывать подобные же симптомы, которые наблюдались у Литвиненко после второй (значительно большей) дозы полония-210 именно с отравлением полонием. Имея подобные логические противоречия, мне кажется, нам следует отказаться от того, чтобы считать данные о физических недомоганиях Литвиненко, вероятно имевших место 16 октября или около того, значимым или вообще каким-либо доказательством.