Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

…Страна пребывания приезжего имела свои особенности. Ему надлежало их учесть, как ни казалось, что он всё прекрасно знает. А тут еще новость. Как бывает в кино…

Где-то через неделю после того как Юрий поселился в доме госпожи Василиу, мимо окна, выходившего в небольшой дворик, промелькнул человек в кепке, в котором «болгарин» узнал болградца Панчо Минефа, входившего в группу Чёклака и исчезнувшего из города. Он приходил к Марии. Оказалось, что она родом из Болграда! Говорила, что земляки иногда навещают её, когда хозяева на службе.

Панчо Минеф исчез из Болграда, когда начались аресты членов шпионской банды. А оказалось, он околачивается в столице Румынии. С тех пор минуло шесть лет! Тем не менее «вопрос» оставался актуален.

За полторы-две недели представитель фирмы «Дюбек» также понял, что увлекающийся музыкой Лулу – постоянный посетитель американского посольства в Бухаресте и весьма активный член общества «ИМКА» [33]– молодёжной организации при посольстве США в Бухаресте. Все её члены были американофилы.

Хозяин, как и в первый день знакомства, перед обедом снимал пиджак и надевал шикарную «пижамную» куртку. В ней играл на пианино, затем в ней обедал.

Бывало, раздавался телефонный звонок. Господин Георгиу важно подходил к телефонному аппарату. Болгарский постоялец спрашивал на французском:

– Это не меня?

Господин Георгиу, молча улыбаясь, отрицательно качал головой. И тихо продолжал в трубку:

– Да, милейшая… Сегодня не смогу. Президиум! Что касается гарсониеры [34], не беспокойся. За два вперед… Покупки отвёз шофёр, моя любимая! Завтра постараюсь. Как ты? Понимаю. Нет-нет – завтра твёрдо!

Очень быстро болгарин понял, с кем разговаривал господин Георгиу в отсутствие супруги. И больше ни разу не подходил к телефону, когда раздавался звонок.

Мадам Василиу была моторной женщиной. Предельно деловой, лаконичной, строгой. Так же она вела себя с прислугой и особенно со своим сыном Лулу. В доме царили порядок, точность, и всё без лишних разговоров.

Иногда мадам тихо отчитывала сынка. Его голос не был слышен.

Квартирант пришёл к выводу, что ему надо срочно менять место жительства. Об этом он сказал на очередной встрече со связным из Совромтранспорта Константином Милуа. С ним было приятно общаться: спокойный, рассудительный трудяга, смуглолицый, усиленно изучал румынский язык, но выдавать себя за румына, конечно, не мог. Дело, которым занимался, знал отлично!

Вместе они пришли к выводу, что Юрию надо кончать с болгарским прошлым. Для этого требовалась легализация. Дело не простое, но в стране пребывания «всё покупалось». Это выглядело вполне закономерно, согласно здешним порядкам.

Бухарест запоминался архитектурными памятниками, изящными зданиями, но прежде всего кипучей жизнедеятельностью. Особенно в предвечерние часы, когда появлялись мальчишки со «специальными» выпусками газет с «сенсационными» сообщениями на единственном листке. Сорванцы во весь голос выкрикивали «потрясающие» заголовки, которые не всегда соответствовали содержанию. Но это их не заботило. Главное, создать ажиотаж и привлечь покупателей. Бегущие и кричащие мальчишки с газетным листком в руках были той краской, которая органично вписывалась в картину жизни румынской столицы.

Обратная сторона лицевой её части состояла в том, что Румыния во Второй мировой войне участвовала в военных действиях на стороне нацистской Германии. Лишь на последнем этапе советские войска вынудили её капитулировать, разорвав союз с гитлеровской коалицией.

При отступлении войск вермахта Бухарест подвергся налёту немецких бомбардировщиков, причинивших городу немалые разрушения. Однако столица страны по-прежнему оставалась привлекательной, в меру шумной, гостеприимной, со своим неповторимым колоритом.

Так называемый маршал Ион Антонеску и премьер-министр Михай Антонеску были арестованы. Румыния со скрипом входила в состав демократических стран.

Однажды под вечер представитель табачной фирмы «Дюбек» направился в центр города. Бывал здесь и прежде, до войны. Как и тогда, местные жители не без гордости называли столицу «Маленький Париж».

В связи с новыми заботами о своей легализации в стране болгарский подданный Танеф задумал взглянуть на оживлённую Липскань со множеством богатых магазинов, у которых, как полагал, можно найти маклеров, занимающихся подобного рода делами.

Одетый скромно и в то же время по вполне современной моде, «болгарин» счёл не лишним взглянуть со стороны на деловую часть Бухареста. Шёл по правой стороне, чтобы не доходя до моста через Дымбовицу свернуть на Липскань. Там рассчитывал встретить маклера и для вида спросить, где можно снять комнату, сказать, что готов хорошо заплатить.

Начиная с площади Россетти, прошёл по всей улице Каля Виктории и уже должен был свернуть на Липскань. Но ещё издали на тротуаре перед «Гранд-отелем» заметил группку хорошо одетых и оживлённо беседовавших мужчин. «Вероятно, – подумал он, – деловые люди». Однако перед входом в «Гранд-отель» обомлел. Среди стоявших и о чём – то разговаривавших увидел Попова. Того самого, которого он с мамой встретили в Кишинёве. Но уже без бороды… Сделал вид, будто не узнал. Такая встреча не входила в его планы. Сворачивать было поздно. Не глядя на стоявших, продолжал шагать дальше. Миновал группку горячо беседовавших и тут почувствовал, что кто-то тихо взял его под руку и, заглянув в лицо, с искренней радостью воскликнул:

– У-ва, таки да, Юра!?

Опознанному ничего не оставалось, как выразить взаимную расположенность:

– Товарищ Попов!..

Тот рассмеялся так громко, что прохожие стали оборачиваться в их сторону. «Попов» находился в прекрасном расположении духа. Прижимая плотнее руку парня, поубавив шумный голос и смеясь, сказал:

– Во-первых, я снова Петкер! Почему бы и нет? А во-вторых, – продолжая посмеиваться, добавил: – я опять коммерсант! А что? Земля, как кто-то сказал, всё-таки да, вертится!

Петкер никак не походил на того бородатого, помятого, ссутулившегося «товарища Попова», которого Юрий с мамой встретили в полуразрушенном Кишинёве летом прошлого года. Чисто выбритый, благоухающий отнюдь не местным одеколоном, с проглядывавшим из-под добротного демисезонного с бархатным воротником пальто светлым в полоску шёлковым шарфом, белоснежной сорочкой с аккуратно завязанным явно дорогим галстуком и в роскошной мышиного цвета велюровой «барассолине» со слегка загнутыми вверх полями. В таком виде он вполне мог сойти за весьма преуспевающего предпринимателя, кем, очевидно, в настоящий момент и являлся.

Петкер не переставал радоваться встрече, без конца восклицая: