Константин Закутаев - Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

— Технические моменты в основном обсуждали, — Рябинин глубоко затянулся, — что да как… Я как понял, их подтянули для того чтобы жути нам привить… А подпол этот эфэсбэшный, Олег, что ли, сразу вкурил, какие для себя пироги поиметь сможет… Да и Костян, вон, ему, по ходу, еще до меня все красиво разложил…

Автоматически головы всех присутствующих повернулись в сторону Катаева. Тот, чувствуя, как кровь приливает к лицу, буркнул:

— Как учили так и сказал… При слабой-то постановке голоса…

Бескудников, по обыкновению своему, хотел что-то ляпнуть, но, не отошедший еще от недавнего зародыша ссоры, Катаев хмуро вскинул на него глаза. Бес решил смолчать.

— В общем, сейчас фэйсы со своим руководством решают, как будут двигаться по обмену. То ли сами Сулеймана дернут, то ли сейчас на блок в Курчалой поедут… — Рябинин говорил равнодушно, но удушливое чувство, знакомое каждому рисковому оперу, у которого из-под сердца вырывают выстраданную реализацию, угадывалось в третьей за три минуты сигарете.

— А ты им сказал, что офицер раненный? — Катаев вспомнил слова Сулеймана, — что его «духи» просто куда-то к дороге выволокут?

— Да сказал… — Рябинин «добил» окурок в цинк-пепельницу, — сейчас Серега малолетку в камеру сдаст, а я минут через десять опять пойду… Разговоры разговаривать…

Опера молчали. Почти все они впервые столкнулись с интригами подобного формата. Дома, в райотделах, конечно же, каждый из них был знаком и с самодурством царьков-начальников, и с неизменным «стуком» коллег, но здесь… Человеческие жизни вдруг становятся разменной монетой для очередного звания или ордена, из красивой оперкомбинации грязно мастырят мошенничество, только для того чтобы хапнуть под себя… Даже опытный и старший по возрасту Рябинин заметно тяжелея взглядом, обвел друзей глазами и поднялся.

— Вы, парни, пока здесь посидите, — он поднялся из-за стола, — не надо петушков наших раздражать…

Все ответили молчаливым согласием. Даже Бескудников воздержался от своих дурацких комментариев. Рябинин вышел, прихватив с собой пачку сигарет.

Время меланхолично двигалось. Противное чувство пропущенной пощечины не отпускало. Бескудников пару раз брался за баклашку гуманитарного спирта, но был остановлен единогласным отказом коллектива. Катаев ушел в спальное помещение и завалился на кровать. Долгов и Поливанов взялись за нарды, Кочур, будучи официальным «самоделкиным», принялся чинить электроплитку. Остальные опера оставались сидеть за столом, изредка перекидываясь фразами.

Минут через двадцать зашел Луковец. Рассказал, что сдал мини-боевика конвоирам ИВС, затем его зачем-то дергал Жоганюк. Попросил посидеть в кабинете, подождать. Сам же куда-то ушел. Затем прибежал, сказал Сереге, что тот уже не нужен. Омоновец матюгнулся и вышел на воздух.

— Рябину видел, — не отказавшийся от чая взводный, шумно отхлебнул, — он с фэйсом за ворота почесал… Я ему, мол, Серый куда? Он махнул, типа, приду скоро…

— В плен взяли, по ходу… — поболтал в руке игральные кости Долгов.

— Завербовали… — изобразил ужас Нины Гребешковой из «Бриллиантовой руки», Бескудников.

Еще минут десять поупражнялись на тему «Куда уходит Рябинин». От бытового «с фобосом по разам пошел» до политического «пригласили на работу в Кремль». Луковец, сообщив что «будет в расположении и всегда в вашем распоряжении», откланялся.

Костя заметно нервничал. Он соскакивал с кровати и заходил на кухню. Постояв там с минуту уходил обратно. Он помнил слова Сулеймана «лэйтенант плахой сав-сэм, ранэн…». Именно поэтому они и решили в таком цейтноте на проведение обмена. Только по этой причине «душка» раньше срока выволокли из камеры. И тупо подставились. А сейчас драгоценное время уходит на то, чтобы по-халдейски красиво, простите, спасая свою задницу, передать тему всегда правильным «смежникам».

Наконец в коридоре раздались тяжелые шаги Рябинина. То что это именно он, Катаев не сомневался. Слишком долго и нервно ждал, чтобы ошибиться.

— Собирайся, — объявил он вскочившему ему навстречу оперу.

— На выезд? — в суматохе дня Костя забыл, что является дежурным опером, — подрыв где-то?

— Нет, — Сергей остановился перед своей койкой, где была разложена амуниция, — ты снят с дежурства… Едешь со мной и фэйсами на обмен, в Курчалой…

Бескудников, услышав окончание фразы, выглянул из кухни:

— Все, едем? Нам собираться?

— Нет, — покачал головой Рябинин, — рулят фэйсы, едет их спецура и опера… Ну и мы с Костяном… По ходу чтобы за базар отвечать…

— Я вместо Катаева никуда не поеду, — Бескудников, будучи вторым дежурным оперативником, деланно изобразил испуг, — я истерику закачу…

Столпившиеся за спиной коллеги, наддав массой, вытеснили его в основное помещение кубрика. Долгов, вышедший первым номером, оперся о спинку кровати:

— Серега, объясни нормально в чем дело-то? Что мутка какая-то?

Рябинин сел на кровать и принялся шнуровать кроссовки:

— Нет, Саня никакой мутки… Я этих фэйсов деловых «на мужика» взял. Пока вы, говорю, яйца чешете обмен к херам собачьим сорвется… Давайте, говорю, мы сами все сделаем, малолетку увезем и бойца привезем, а вы в сводке отметитесь… Вы же, один хрен, за карьеру рубитесь…

— Нормальный ход… — Бес обернулся на парней, — я сразу хотел им это сказать, чтоб не борзели…

— В общем, они, конечно, покривились, но деваться некуда на сбор скомандовали, — Сергей перешел к броннику с разгрузкой, — меня для связи с Сулейманом, по ходу, захватить решили, а Костяна их главный распорядился… И чего он это в тебя такой влюбленный?..

— А он просто красивый парень, — гоготнул Бес, — нравиться эфэсбэшникам и московским телкам!

— Посмотрю я на тебя, шутник, когда вместо меня на выезд поедешь, — хмуро пошутил Катаев и тут же постучал по деревянному цевью автомата, — тьфу-тьфу-тьфу…

— Сергей, а Сулейман не свалил с блока-то, — как всегда пессимистически настроенный Липатов, скрипнул из своего угла, — времени-то сколько прошло… Уже первый час, а мы на двенадцать договаривались, еще и ехать сколько…

— На крайняк в Гудермес к нему сгоняем, — Рябинин встал и затянул разгрузку, — один хрен делюгу доделать надо… Костя, ты готов?

— Готов, — Катаев попрыгал, прислушиваясь.

— На святое дело идете, — без улыбки хлопнул Катаева по спине Бес, — удачи…

Блокпост на курчалинской дороге был типичен. Как и типичны были его обитатели — омоновцы из какого-то сибирского города. Когда к блоку, пыля и порыкивая, подлетела эфэсбэшная колонна, из-за стены мешков навстречу спокойно-уверенно вышел старший смены — небритый прапорщик с АКСУ наперевес.

Фэйсы, в отличие от вологодских оперов, надо отдать им должное, в амплуа освободителей пленных выглядели предпочтительней. В их колонне, помимо БРДМа и БТРа, двигалась пара бронированных УАЗов. На «броне» находился, прикомандированный ЦФО-шный СОБР, в УАЗы загрузились оперативники. Рябинин и Катаев восседали на заднем сиденье в одном из них, зажав подростка. Рядом со стокилограммовым водилой, на пассажирском месте расположился Олег Михайлович. Большую часть дороги молчали. Водитель хмуро давил на гашетку, фобос цепко окидывал глазами окрестности. Пару раз он что-то незначительное спрашивал то у Рябинина, то у Катаева. По прибытию на блок, Олег Михайлович, выскочив из автомобиля, отошел в сторону, предоставляя Рябинину свободу действий. Его опера, большей частью крепкие спортивные парни, смешались со спешившимися «собрами». Объект обмена остался под присмотром водителя.