Литагент 1 редакция - Крах Великой империи. Загадочная история самой крупной геополитической катастрофы

Рабочих вооружают. Они разбирают железнодорожные пути, чтобы верные Корнилову части не ворвались в Петроград и не притормозили падение страны в пропасть Гражданской войны. Восставшие войска постепенно складывают оружие. Мятеж захлебывается. Крымов после разговора с Керенским смертельно ранит себя. Боевой русский генерал, ставший единственной жертвой игрищ в политику, умрет через несколько часов в Николаевском военном госпитале под площадную брань и издевательства революционной демократии в лице госпитальных фельдшеров и прислуги. С него будут срывать повязки. Вдова покойного генерала Крымова получила от Керенского разрешение на похороны исключительно ночью и при условии присутствия не более девяти человек, включая духовенство. Все, следующая остановка – в коммуне. Кондуктор Керенский на тормоза не жал, а наоборот, стремительно разгонялся.

Корнилову предложили бежать из Ставки. Он отказался. Сказался характер, максимально точно описанный Деникиным: «Суровый, честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, неискушенный в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия».

Командир Корниловского ударного полка полковник Неженцев просил разрешения навести порядок и разогнать всю эту революционную массу. Последовал еще более категорический отказ. Генерал не хотел начала братоубийственной смуты. Другой вопрос, что от него уже мало что зависело. Гражданская война уже была на пороге. До прихода большевиков к власти оставалось меньше двух месяцев. И меньше полугода оставалось до того момента, как Корнилов поведет Добровольческую армию в Кубанский поход.

Керенскому всего этого было мало. На место Корнилова Верховным главнокомандующим он захотел поставить еще одну легенду русской императорской армии – генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева. С целью спасения участников корниловского мятежа Алексеев принимает эту должность, хотя меньше всего в жизни мечтал служить под началом Керенского. Алексеев производит арест Корнилова, Лукомского, Романовского и ряда других старших офицеров Ставки. Их отправляют в тюрьму в город Быхов. Параллельно арестованы командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин, а также генералы Марков и Эрдели.

Когда сегодня либеральные СМИ рассуждают про чудовищный разгром, которому подверглась РККА в 1937 году, они обманывают вас дважды. Во-первых, принципиально не уточняется при этом, сколько действительно боевых командиров попали под жернова чудовищной репрессивной машины и сколько при этом было людей, носивших звания командиров, но к армии при этом не относившихся. А во‑вторых, подлинным интеллектуальным разгромом русской армии можно считать итоги выступления Корнилова против Керенского. Тогда в тюрьме оказался почти весь цвет высшего офицерства. Перечислим только самые важные фигуры:

• генерал от инфантерии Корнилов;

• генерал-лейтенант Лукомский;

• генерал-лейтенант Романовский;

• генерал-лейтенант Плющевский-Плющик;

• генерал-лейтенант Тихменев;

• генерал-лейтенант Деникин;

• генерал-лейтенант Марков;

• генерал от инфантерии Эрдели;

• генерал-лейтенант Ванновский;

• генерал-лейтенант Селивачев;

• генерал-лейтенант Эльснер;

• генерал-квартирмейстер Орлов.

Марков С.Л. Один из самых талантливых русских генералов

В этот масштабный список не входит еще один человек, который в нем должен быть по праву. Он не скрывал свою поддержку действий Корнилова. Именно он сделал все возможное, чтобы быховские пленники не встали в овраг под пулеметную очередь. Я говорю про генерал-лейтенанта Духонина. Именно его подлое убийство пьяными революционными матросами, на мой взгляд, дало старт Гражданской войне. Но подробнее об этом мы еще говорим чуть позже.

Пока же хочу заострить ваше внимание на одном обстоятельстве. Таким процентом арестованных врагов народа среди высшего командного состава мог бы гордиться даже народный комиссар внутренних дел Николай Иванович Ежов, тот самый «кровавый карлик». В приведенном мной списке что ни имя, то легендарный генерал. И это мы еще не говорим про целый ряд арестованных и отправленных в ту же тюрьму частных лиц, которые также участвовали в мятеже, включая бывшего депутата Государственный думы или даже поручика Чешской дружины Клецанду. Этот, правда, к организации корниловского выступления никакого отношения не имел. Его упекли за решетку за ранение солдата. Но в историю Клецанда войдет именно как быховский узник.

Со времен Оливера Кромвеля существует известный принцип: «Имея дело с принцами, прикасаться можно только к голове». Что означают эти слова, объяснять, думаю, не нужно.

Для чего тогда же тогда Керенскому потребовалось устраивать постыдный фарс? Считаешь, что был заговор против России, – пользуйся военным положением. Существует заговор – незамедлительно вводи военное положение особым приказом. Ставь мятежников к стенке без сантиментов. Откажется караульный взвод приводить приказ в исполнение – сам засучи свои крахмальные манжеты, бери «маузер» и наглядно показывай всем: так будет с каждым, кто покусится на порядок в стране. Закон превыше всего. Мы в государстве живем, а не в банде. Сталин, даром что бандит, это хорошо понимал. Ровно по этой причине заговорщики во главе с Тухачевским оперативно отправились в расстрельный подвал, несмотря на свои многочисленные былые заслуги перед советской властью. Нельзя иначе. Лидер страны не имеет права на слабость. Колебаться вообще вредно, тем более в таком вопросе.

Хорошо, скажут мне, но Керенский прекрасно понимал, что расстрелом корниловцев ничего не добиться. Ими двигала искренняя любовь к Родине. Убив своих противников, Керенский дал бы их последователям икону русского сопротивления. То есть глава правительства с этой точки зрения оказался трезвым политиком. Однако ничего подобного. Керенский этим только подтвердил свою совершенную немощь во всем.

У своих последователей генерал Корнилов и так вызывал чувства, близкие к религиозному, еще при жизни. И после гибели Лавра Георгиевича ничего не поменялось. Он был и оставался иконой русского сопротивления, которой благословили христолюбивое воинство на бой за Россию. Так об этом писали газеты на белогвардейских территориях и в эмиграции. А вот о Керенском я нигде не читал ничего подобного. Допускаю, что я не все еще прочитал. Пласт эпистолярного наследия русской эмиграции велик. Но если я найду подобный панегирик, то публично извинюсь.