Борис Подопригора - Запомните нас живыми

Где в конечном счете граница между суверенитетом государства и закордонными «заботами» о его будущем? Не актуальна ли и сегодня информационно-психологическая защита государства, если оно видит себя в конституционных границах?

История не стоит на месте. Бывший вильнюсский силовик Буткявичюс впоследствии осужден за мошенничество (или за развязанный язык). Рижский омоновец Млынник зимой 2004-го оказался среди тех, кто спас Абхазию от гражданской войны. Проигравших «узурпаторов» переместили на нары – Бурокявичюс, скажем, отсидел двенадцать лет. И представьте, никакой правозащитной неистовости и «христианского милосердия». Учит ли чему история? – вопрос открытый. Очевиднее то, что ее фрагменты редко взывают к принятию мер до завершения полного исторического цикла. А он, возможно, еще не завершен. Прибалтам помогли не только собственная пассионарность, плюс, понимашь, чьи-то амбиции и незапятнанное политическое слабоумие… Аккумулированный тогда заряд вероломства, лжи и пакостливости в землю не ушел. В Вильнюсе и Риге не стреляют уже 25 лет. Почти столько же стреляют на Кавказе…

Такова сжатая оценка событий августа. Итогом спорадических боестолкновений и разнесенных по политическим этажам демаршей стала пятидневная российско-грузинская война, завершившаяся потерей Грузией ее мятежных автономий.

Дело обстояло так. Грузия форсировала вступление в НАТО, ожидая, что это произойдет уже зимой 2008 года. Восстановление территориальной целостности должно было подтвердить соответствие страны по крайней мере натовским стандартам военной эффективности, следовательно, зрелость грузинской государственности. Действия Тбилиси поддерживались всеми недовольными Москвой и опирались на лучезарный прогноз: во-первых, Россия, зависимая от энергопотребителей, не пойдет на прямую конфронтацию с Западом, во-вторых, она надолго увязла в собственных кавказских делах. Москва, со своей стороны, надеялась, что Саакашвили, доселе не проигравший ни одной политической баталии, не станет рисковать своей репутацией и ограничится очередной демонстрацией силы. Тем более что Запад, по крайней мере публично, не связывал вступление Тбилиси в альянс с возвращением им этих автономий.

От противного не внушала доверия и нарочитость концентрации грузинских войск под лозунгом «последнего боя за спасение отечества». Во всяком случае российские части, накануне пройдя боевое слаживание в ходе учений в Северной Осетии, границы Южной – не пересекли. Был ли в этом элемент втягивания Тбилиси в войну, однозначно сказать трудно. Но их появление в Цхинвале до первых залпов грузинской артиллерии определенно оправдывало бы упомянутое «спасение». Хотя, кто знает, меньше или больше жертв вызвало бы экстренное усиление миротворцев? Так или иначе прибытие в Тбилиси десанта западных журналистов и отзыв с передовых позиций ряда таких же военных советников – это произошло утром 7 августа, всеэкранное (но позднее дезавуированное – бывает…) объявление антисепаратистского похода указывают на инициаторов военной кампании, а заодно на расчеты ее успешного проведения.

На чем, кстати, они строились? Иными словами, был ли у Саакашвили шанс на победу? По формальной логике был. Правда, по той же логике, «если разгладить Грузию утюгом, получится территория, равная Франции» (цит. Саакашвили). По замыслу Тбилиси, массированный артналет на Цхинвал позволил бы грузинским танкам без боя проскочить югоосетинскую столицу и через три-четыре часа доставить к пограничному с Россией Рокскому тоннелю 300 – 400 спецназовцев. То есть с опережением наших войск закупорить Южную Осетию и вторым эшелоном навести в ней «конституционный порядок», который бы немедленно признало «мировое сообщество». Тем более что для раскачки 58-й армии требовалось не менее пяти-шести часов. В этом грузины не ошиблись. В угоду тбилисским самооправданиям упростим ход дальнейших событий. Далее в дело вмешался военный министр Южной Осетии отставной российский полковник Анатолий Баранкевич. Он лично подбил из гранатомета два грузинских танка, спешив спецназовский десант в трагическом для него удалении от Рокского тоннеля… Мертвые сраму не имут. По 400 жертв с каждой стороны соответствовали логике войны: грузины потеряли в основном военных, югоосетинцы – мирных.

Существо же событий состояло в том, что на натовскую помощь и российское головотяпство Саакашвили уповал больше, чем на собственную силу. Но натовцы не стали отягощать душу ни воспоминаниями о Косово, ни проблемами «чудесного грузина» и сосредоточились на осуждении исторического визави по «всесезонной» модели Венгрии, Чехословакии, Афганистана. Отечественное же воинство действовало в привычном для себя режиме «плановой рефлексии»: «Неужели, е-мое, 14 лет кавказской войны ничему не научили?!» Воевали, надо сказать, не без огонька и смекалки.

Чего стоит «ниппельное» обхождение ямадаевцев с главной полевой ставкой Саакашвили в городе Гори? Из него в сторону Тбилиси выпускали, предварительно разоружив, всех «спасавшихся» и жаждавших спасти грузинский суверенитет на столичном рубеже. Обеспеченный тем самым временный паралич управления Грузией стал нашим ответом западным создателям нелетального оружия. Поэтому жуть, охватившая Тбилиси на пятый день «восстановления конституционного порядка», наигранной не была. Да и из Верхней Абхазии – Кодорского ущелья, нависающего над Сухумом, защитники грузинского суверенитета бежали столь же резво, что и их верховный главнокомандующий – из Гори. Но злорадствовать по этому поводу не будем. Саакашвили когда-нибудь переберется к родственникам голландской жены, а наше соседство с менее «чудесными» грузинами никто не отменит.

Если суммировать волны комментариев мировых СМИ за прошедший год, то обнаружатся три неравных информационно-политических периода. В июле – начале августа в центре не самого пристального медийного внимания находилось покушение на Дмитрия Санакоева – тбилисского ставленника в пику цхинвальскому лидеру Эдуарду Кокойты, а также спорадические перестрелки за контроль над дорогами и господствующими над Цхинвалом высотами. Даже закрытие рынков (кавказский народный «барометр» – «холодно-горячо»), эвакуация на север около 2,5 тысячи цхинвальцев, а заодно и предложение Кокойты заполнить российскими осетинами 530 вакансий в цхинвальской милиции не стали главными мировыми новостями. При этом все стороны по нарастающей обвиняли друг друга в злокозненных намерениях.