Дмитрий Куликов - Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию

Текущая политическая ситуация нашего государства в принципе не нова. Россия вплоть до Первой мировой войны включительно находилась ровно в такой же ситуации. Промышленное развитие «отставало» от Англии, Франции и Германии. Развивали инфраструктуру (Транссиб, проект, позже ставший ГОЭЛРО, и прочее). При этом в состав России входили еще и Польша, и Финляндия – с их автономией и сепаратизмом, так что Российская империя по многим признакам была федерацией. И ничего, справлялись, хотя системных проблем у государства было немало. Британия правила миром в явной форме империи, но не нами. Европейские дела без нас не решались в принципе.

Так что нам необходимо восстановить преемственность государственной политики (при этом период СССР вовсе не выпадает из цепи, а как раз становится ее важным звеном, системным элементом) и мировой статус государства как империи. Это значит ставить цели по отношению к миру в целом, а не только в «региональном» масштабе.

Управление миром, какими бы завесами оно ни было прикрыто, не может осуществляться вне и без осуществления власти, то есть открытого публичного приказа и публичного добровольного подчинения. Этот элемент все равно присутствует. Конечно, США правят миром еще более скрытно, нежели их культурно-исторический хозяин Британия. Подчиненные страны уже не входят в империю формально-юридически. Это избавляет США от ответственности за них и от социальных расходов. Но без применения власти никакие теневые, в том числе финансовые механизмы перераспределения ресурсов сами по себе не будут работать. Поэтому страны, которые видят выгоду в том, чтобы быть средством, а не объектом управления миром (прежде всего ЕС), и получают соответственно более высокую долю в распределении мировых богатств, все равно находятся во власти США. США же эту власть регулярно демонстрируют. А значит, в какой-то момент эти страны должны будут принять на себя критическую массу накопившихся мировых проблем.

Мы же не сможем играть роль мирового менеджера, аналогичного США, в силу внутренних причин. Мы не только не были колонизированы, но и сами никого не колонизировали. Мы только расширялись. А наша практика распространения социализма принесла нам одни убытки с точки зрения англо-американских ценностей. Так что у нас просто нет соответствующего исторического опыта и идентичности. В глазах хозяев мира мы можем быть только объектом, никакого «среднего» уровня нам не светит.

Поэтому единственно осмысленная для нас историческая цель по отношению к миру на данном этапе состоит в разрушении сложившейся системы управления им. Это невозможно без лишения США их властного мирового статуса – как реального, так и символического. Это означает действительный пересмотр итогов Второй мировой войны: не территориальных, а политических. Практически такая ситуация будет хаосом. Но она лишь поставит других участников мировой политики в условия системной катастрофы, в которых мы живем уже 20 лет.

При этом мы должны будем решить проблему обороны нашей территории и уклонения от участия в возможной мировой войне или критической массе конфликтов, в которых США постараются утопить свои неисполнимые обязательства перед миром (не только финансовые, но и обязательства власти). Кроме того, придется задействовать весь наш антикризисный опыт, а также внутреннее понимание механизмов социализма. «Политкорректная» формулировка такой цели звучит как тезис о необходимости (неизбежности) перехода к «многополярному миру». Этот тезис, собственно, уже озвучен. Теперь мы должны реально «подталкивать» мир в этом «многополярном» направлении, а не ограничиваться заявлениями.

Либерально-демократический миф с возмущением отвергает проектный подход к истории и социуму в целом, причем на различных основаниях. С либеральной точки зрения проектирование просто невозможно, так как источником истории является не мышление, не Откровение, не картина мира, не ценности, не цели, а «свободная» воля всех индивидов. Точнее, сумма, «суперпозиция» всех индивидуальных воль, изначальный хаос. С другой стороны, согласно либеральной идеологии, проектирование, точнее, его попытки, безнравственны, так как являются подавлением этих индивидуальных воль, превращением многообразия их направленности в единый вектор. То есть проектирование принципиально «тоталитарно».

Оставим в стороне философскую критику либерализма, заключающуюся в том, что фактические, наличные, материальные индивиды продуцируют в качестве своей «воли» именно те самые отвергаемые либерализмом исторически сложившиеся и культурно (нормативно) фиксированные ценности, картины мира, системные обстоятельства мышления и деятельности, которым эти индивиды подчинены. Оставим также в стороне то очевидное практическое обстоятельство, что в самой основе реального функционирования либерально-демократических институтов всегда лежит не «сумма» воль, а реальный общий, то есть прежде всего одинаковый интерес членов сообщества, ничуть не менее «тоталитарный» по своей природе консенсус, подчиняющий себе объединяющихся индивидов. Обратим внимание на то, что главные исторические носители либерального мифа на сегодня – США (или как более точно называл их Сталин – САСШ) сами придерживаются жесткого проектного подхода в отношении не только собственной, но и мировой истории.

Собственно, такой подход вовсе не является позднейшим изобретением. Платоновский проект Государства имеет проекцию на планету в целом. Мысль о том, что государство и есть обитаемый человеком мир, уже содержит в себе идею завоевания внешнего, то есть еще необитаемого мира, и в конечном счете всего мира, в обоих смыслах. Так что стремление к мировому господству, понимаемое в ХХ веке как управление миром и появившееся как историческая практика вместе с войнами Александра Македонского, просто не может быть не чем иным, как проектом по отношению к истории и социуму в целом.

После Второй мировой войны идея господства над миром базируется не только на завоевании территории (расширении империи, метрополии, колонизации), но и на специфическом отношении к управлению миром. Управляющий не властвует и не правит в буквальном смысле слова. Управляющий не имеет никакой ответственности за управляемого, поскольку формально последний полностью свободен, независим. Он (управляемый) уже не колония, а «суверенное», либерально-демократическое государство, самоуправление. Институционально эта негативная свобода – то, что отказался регулировать управляющий, – оформлена как глобальный свободный рынок, который якобы никем не контролируется. Управление – следующий шаг технической модернизации власти, освобождающий ее от систематизации и контроля со стороны государства. Управляемый сам ставит перед собой те цели, которые нужны управляющему, и достигает их за собственный счет. Новая власть над миром имеет отчетливо выраженный интеллектуальный, знаковый, рефлексивный, то есть мыследеятельностный механизм.