Юлиус Мадер - Сокровища черного ордена

Но Цех-Нентвиц не отсидел и этого срока. На следующий день после вынесения приговора камера № 14 в Реннельбергской следственной тюрьме, куда он был помещен, оказалась пустой. Эсэсовский преступник скрылся, несмотря на семь массивных стальных дверей, чугунные ворота и многочисленную охрану.

Как потом выяснилось, в ночь на 22 апреля 1964 года убийца покинул камеру в тщательно выутюженном костюме. Тюремный надзиратель Дитер Цееман, тоже человек с нацистским прошлым, даже проводил его. Выйдя из ворот тюрьмы, преступник очутился в объятиях одной из своих любовницМаргит Штайнхойер. Цех-Нентвица ждали несколько господ в штатском. Все они, не торопясь, уселись в белый «мерседес» и направились на аэродром Клаусхайде около Нордхорна. Здесь ЦехНентвиц предъявил паспорт на свое действительное имя и без затруднений прошел таможенный осмотр. Все это происходило несмотря на то, что фотографии преступника были помещены во время процесса в ряде газет, выходящих большим тиражом. Самолет одного из сообщников Цех-Нентвица стоял готовый к взлету. Машина сделала несколько кругов над спящим Бонном, а затем взяла курс на юг. Цех-Нентвиц и его подружка благополучно приземлились в Базеле. Эсэсовский бандит направился в швейцарский банк и снял со своего текущего счета крупную сумму в иностранной валюте.

Боннские власти подозрительно медлили с объявлением международного розыска беглого преступника, а тем временем Цех-Нентвиц через Афины и Бейрут летел в Каир. Там он и был через неделю обнаружен, но не полицией, а… двумя западногерманскими репортерами. Преступник принял журналистов в одном из самых дорогих и фешенебельных отелей и охотно дал интервью. С наглой ухмылкой он заявил: «Я мог бы в любой момент покинуть тюрьму во фраке. О подробностях моего побега я, по вполне понятным причинам, рассказать не могу. Но вы еще увидите, что и другим тоже помогут! У нас очень хорошо поставлена информация или, лучше сказать, контакты».

Когда гамбургские репортеры спросили ЦехНентвица о характере подпольной организации, оказывающей помощь бывшим эсэсовцам, он ответил: «Это заинтересованная группа бывших офицеров, она поддерживается руководящими силами западногерманского хозяйства». Цех-Нентвиц подтвердил, что эта подпольная группа имеет свои явки в некоторых европейских государствах, но «конечные точки» маршрутов беглых эсэсовцев находятся за пределами Европы [124] «Der neue Mahnruf». Wien. Nr 6/1964, S. 1-3. . Сам Цех-Нентвиц через Эфиопию отправился в Южно-Африканскую Республику, политический климат которой он нашел вполне для себя подходящим [125] Вскоре Цех-Нентвица потянуло на родину. По возвращении в ФРГ он под давлением общественности все же был предан суду. Однако боннская Фемида оказалась чрезвычайно милостивой. Убийца был приговорен к смехотворно мягкому наказанию — 10 месяцам тюрьмы, поскольку, по определению судей, «субъективно не чувствовал себя виновным».— Прим. ред. .

Итак, этот международный скандал ясно показал, что приспешники Гитлера и их доверенные лица занимают ключевые позиции в боннском государственном аппарате. Вот где дают себя знать бандитские сокровища! А если по каким-либо причинам не удается вовремя оградить нацистских преступников от суда и приговора, то на помощь им текут достаточно крупные суммы для подкупа тюремщиков, на приобретение документов, авиационных билетов, а то и самолетов. При этом западногерманские власти обычно заявляют, что не имеют возможности принять действенные меры. На деле они намеренно оставляют вне поля зрения явные следы, непосредственно ведущие к закулисным лицам и кругам, к тем, кто финансирует фашистское подполье, к тем, о ком с циничной откровенностью говорил Цех-Нентвиц. Один из них — его сообщник Курт Бехер. Он носил мундир штандартенфюрера СС и столь же энергично, как и Цех-Нентвиц, убивал. Ныне Курт Бехер является бременским миллионером и принадлежит к «руководящим силам западногерманского хозяйства».

Скандальное дело Цех-Нентвица — случай не единичный. Из Западной Германии беспрепятственно «бегут» тысячи эсэсовских бандитов. Среди тех, кто при активном содействии и финансовой помощи нацистского подполья устремился в дальние края, были оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени, бежавший из лагеря для интернированных нацистов и затем окопавшийся в Испании; ныне вздернутый на виселицу убийца миллионов евреев Адольф Эйхман; бежавшие в Южную Америку врач-убийца гауптштурмфюрер СС Йозеф Менгеле; закоренелый преступник Герхард Боне, а также многие другие.

Тех же, кто, будучи пойман и посажен на скамью подсудимых, начинает давать показания, западногерманская «Коза ностра» беспощадно убирает. Стоило Карлу Эриху Вагнеру, врачу из Бухенвальда, занимавшемуся изготовлением сувениров из татуированной кожи убитых узников, начать давать показания, как на другой день он был найден мертвым в своей камере. Эсэсовского фюрера Гневуха, сознавшегося в том, что он вместе со своим начальником оберштурмбанфюрером СС Германом Рауффом удушил в газовых камерах 90 тысяч человек, тюремщики тоже нашли без признаков жизни. То же самое произошло с оберштурмбанфюрером Хефле, виновным в массовом уничтожении польских граждан. Этот длинный список убийств, совершенных из боязни разоблачений, можно было бы продолжить.

Характерно, что тюремное начальство характеризовало все эти случаи как «самоубийства заключенных».

Особенное внимание общественности привлекли к себе аналогичные «самоубийства» гестаповского палача Эвальда Петерса в феврале 1964 года, а также штандартенфюрера СС Вернера Хейде (он же профессор Заваде) и его подручного Фридриха Тильмана.

Бывшему офицеру СС Петерсу Эвальду удалось пробраться на пост чиновника секретной «группы безопасности Бонн». В течение нескольких месяцев он руководил личной охраной нынешнего канцлера ФРГ Людвига Эрхарда. Однако доказательства его участия в массовых убийствах были слишком убедительны, а потому его пришлось арестовать. Эвальд просидел в камере следственной тюрьмы всего несколько часов, а потом, при невыясненных обстоятельствах, испустил дух. Западногерманская печать замолчала подробности этого очередного «самоубийства». Было, однако, очевидным, что кто-то очень заинтересован в том, чтобы Эвальд не заговорил.

Недаром французская газета «Либерасьон» писала: «Лучше один неудобный мертвец, чем необходимость реорганизации всей полицейской службы Бонна, в которой свили себе гнездо нацисты».

Так или иначе, Петерс замолк навеки. Он не выдаст своих сообщников, подвизающихся в западногерманской тайной и уголовной полиции, а также в «федеральной пограничной охране». Ему заткнули рот, точно так же как и Хейде и Тильману, чтобы имена других преступников и их хозяев остались неизвестными.