Гарри Картрайт - Обвиняется в убийстве

Когда Карин заняла место для дачи свидетельских показаний и начала отвечать на вопросы, ее любезность и самообладание приняли почти карикатурную форму. Сложив руки на коленях, она внимательно выслушивала каждый вопрос Хейнса, затем нарочито медленно поворачивалась в сторону присяжных, широко им улыбалась и только потом отвечала.

Направляемая умелыми вопросами Хейнса, Карин описала события 2 и 3 августа так, как она их помнила. Было обычное утро, рассказывала она. Примерно в 7.30 или 8 часов утра Каллен уехал на "кадиллаке" к себе в контору. Она отвезла детей в школу, а сама всю первую половину дня провела в новом салоне красоты, о котором ей недавно рассказали. Во второй половине дня она отправилась с детьми в кафе-мороженое. Примерно в пять часов вечера позвонила секретарша Каллена и предупредила ее, что тот задерживается, что было вполне обычным явлением: Каллен часто возвращался домой, когда Карин и дети уже спали. Примерно в 6.30 вечера позвонила ее подруга Шерри Джонс и пригласила их с Калленом на ужин, на что Карин ответила: "Спасибо, но у меня ужин уже готов. Он в духовке. Каллен немного задерживается". Примерно в 8.30 Шерри Джонс позвонила еще раз, но Карин не помнила, о чем они тогда говорили. (По многочисленным слухам, ходившим в то время, Шерри Джонс звонила и третий раз, примерно в 11.30, и Карин сказала ей, что уже беспокоится за Каллена и собирается отправиться на его розыски. Карин, однако, отрицала это.) Где-то между 9.00 и 9.30 вечера, продолжала Карин, она приняла снотворное и легла спать. Обычно она ложится позднее, но в тот вечер что-то сильно устала.

— А что произошло потом? — спросил Хейнс.

— В 12.40 я проснулась и посмотрела на электронные часы. Каллен был в постели. Мне показалось, что он спит. На нем были одни трусы, и он был наполовину раскрыт. Потом я опять уснула.

Далее, сказала Карин, обращаясь к присяжным, примерно в 4.00 или 4.15 (по-видимому, она тогда не посмотрела на часы) раздался телефонный звонок. Она встала, обошла кровать и подняла трубку. Это был Кен Дэвис, который сказал, что хочет переговорить с братом. Карин помнит, что разговор был коротким — не более трех минут. Она слышала, как Каллен говорил: "Не может быть! Боже мой! Неужели? В кого стреляли?"

Вопрос : А что вы сделали потом?

Ответ : Я встала, подошла к Каллену. Он не спал… Я села на край кровати. Мы с недоумением смотрели друг на друга. Неожиданно раздался еще один звонок. Подняв трубку, я услышала мужской голос. Говорил инспектор Форд из полицейского управления. Он попросил к телефону мистера Дэвиса.

Стремясь внести во все полную ясность, Хейнс спросил затем у Карин: "Оказывал ли Каллен Дэвис и продолжает ли он оказывать вам материальную помощь?" Карин повернулась к присяжным и ответила: "Да". В заключение Хейнс спросил: "Вы любите его?" Карин снова медленно повернулась к присяжным, улыбнулась и сказала: "Да".

Джо Шэннон начал перекрестный допрос Карин Мастер с того, что поинтересовался, почему она все время поворачивается в сторону присяжных и улыбается. Карин вновь повернулась к присяжным, чуть помедлила с ответом, улыбнулась и сказала: "Лишь сейчас у меня есть возможность увидеть присяжных собственными глазами. Мне кажется, это очень симпатичные люди; а вы этого не находите?" Шэннон тут же пожалел, что задал ей этот вопрос, и постарался побыстрее перейти к другой теме. Он начал спрашивать ее о том, чем она занималась до и после убийства, подводя ее к событиям 12 августа 1976 года, когда она предстала перед большим жюри округа Таррент. Карин помнила тот день. Шэннон, обдумывая следующий вопрос, взял копию протокола допроса свидетелей перед большим жюри.

Теоретически (а точнее, по закону) Карин Мастер не должна была сообщать защите абсолютно ничего из того, что говорилось тогда в зале заседаний, но Шэннон был уверен, что она, конечно, все рассказала. Он не собирался раздувать все это, поскольку для него важнее было, чтобы присяжные сконцентрировали свое внимание на том, о чем он ее сейчас будет спрашивать. Подойдя к свидетельнице с копией протокола в руках, Шэннон спросил: "Вы помните, как вас тогда спросили: "Вспомните, что произошло между полночью и 4.00?" Вы помните, что ответили тогда: "Я не помню времени. Зазвонил телефон, и мы оба проснулись"?"

Карин закусила губу, словно хотела показать, что ей нужно хорошенько подумать. Затем она отрицательно покачала головой: мол, точно не припомнит ни вопроса, ни того, что ответила. Не дожидаясь ответа, Шэннон спросил, не помнит ли она, как сказала детективу К. Р. Дэвису: "Первое, что я осознала, — звонит телефон"? Карин ответила на это решительным "нет". Хорошо, сказал Шэннон, показывая ей еще один документ, из которого было ясно, что она не говорила детективу Дэвису о том, что просыпалась в 12.40 и видела Каллена в постели.

Вопрос : Вы говорили Шерри Джонс утром 3 августа: "Он разделся, лег в постель и заснул"?

Ответ : Нет, именно этих слов я не говорила.

Вопрос : Вы говорили Шерри Джонс: "Мне кажется, он вернулся домой между 12.30 и 1.00"?

Ответ : Я этого не помню.

Вопрос : Не хотите ли вы сказать, что, разговаривая с Шерри, вы были менее точны, чем сейчас, когда даете показания перед присяжными?

Ответ : Совершенно верно.

Еще в самом начале судебного процесса Доулен постановил, что присяжные не должны знать о том, что подсудимому было отказано в праве быть освобожденным под залог. Вот почему обвинению не было разрешено упоминать об этом судебном заседании, состоявшемся через девять дней после убийства. Таким образом, обвинитель обязан был чрезвычайно осторожно формулировать свои вопросы, ссылаясь при этом лишь на "предыдущие показания" свидетельницы. Шэннон вел допрос на высоком профессиональном уровне и быстро установил, что по меньшей мере в трех случаях, когда судебные власти допрашивали Карин о событиях той ночи, она ни разу не сообщила, что просыпалась в 12.40 ночи и видела Каллена в постели. Своим подругам Розмари Мейб и Шерри Джонс она об этом, правда, сказала, но все же было весьма странным, что во всех трех случаях, когда ей представлялась реальная возможность восстановить доброе имя Каллена, она ни разу и словом не обмолвилась об алиби.

Шэннон переключил теперь внимание свидетельницы на события, происшедшие 4 августа, когда Карин беседовала с Калленом Дэвисом около больницы Шика в Форт-Уэрте. Шэннона интересовал характер этой беседы.

Вопрос : Вы говорили большому жюри, что хотели знать для себя, когда точно Каллен действительно вернулся домой?

Ответ : Нет, не говорила.

Шэннон зачитал выдержку из протокола допроса свидетелей перед большим жюри: "Каллен, конечно, в самом начале разговора предупредил меня, что адвокаты не советовали ему обсуждать со мной подробности дела. Но я все же спросила — просто для себя, — в котором часу он вернулся домой, на что он ответил, что приехал где-то около одиннадцати".