Александр Коваленко - Гагарин и гагаринцы

Но тогда в космос ушел не он. До его «звездного часа» было еще далеко.

В той биографии упоминалось, что родился Романенко в поселке Колтубановском. Первый космонавт, родившийся на оренбургской земле…

В моем репортерском блокноте космонавт нарисовал по памяти план Колтубанки: железную дорогу, станцию, улицу. На ней здание поселковой больницы и рядом — тот самый домик, где он родился.

Дом родной… Где бы ни был потом человек, кем бы он ни стал, эти два слова имеют волшебно-притягательную силу. Здесь — твоя колыбель. Здесь — твой первый вдох. Здесь ты впервые увидел мир.

Отец космонавта, Виктор Петрович, — по профессии военный моряк, и когда Юре исполнилось полгода, родители увезли его с собой, к студеному океану. Но до 1965 года каждое лето непременно приезжал Юрий к дедушке и бабушке — родителям матери. Набираться сил, здоровья, солнца.

Дед — Григорий Яковлевич Васин — был фельдшером, внука любил, но не баловал. Когда случалось ехать на вызов, запрягал больничную лошадь, сажал с собой мальчонку и ехал по деревням. Пусть мир смотрит, людей узнает, к дедовой работе приглядывается, может, еще и врачом будет.

А бабушка была не по имени-отчеству, а просто «баба Оля», преподавала она географию в поселковой школе, за доброту и душевность ее очень любили и взрослые, и дети. Детей в доме собиралось множество — особенно когда приезжал с Севера ее внук и мальчишки отправлялись в путешествия по бору.

— Это же не передать словами, что такое Бузулукский бор. Смолистый воздух. Громадные сосны шумят в знойном июле. Под ногами шуршит хвоя и хрустят шишки.

Я этот воздух всю жизнь помню, и в космосе вспоминал, когда увидел в иллюминатор темно-серое пятно бора. Вкуснее и здоровее его нет, наверное нигде.

Дед любил вечерами чаевничать и самовар ставил непременно на еловых шишках. Чая вкуснее я потом тоже не пил нигде.

Ну, как полагается, бегали мы с мальчишками по лесным тропинкам, а сосна у нас в бору растет не только на ровном месте, но и на песчаных буграх. Тут и в прятки играть, и в войну — шишками обстрел вести. И по грибы ходили, там грузди хорошие были.

А иной раз просто лежишь, смотришь, как сквозь сосновые верхушки голубеет небо и плывут облака. Потом вдруг — осторожный шелест. Повернешься: красавец-лось идет по чаще. Хозяин бора. А то дятел сядет на соседнюю сосну и начнет шишку раздалбливать, до смолистых семян добираться. Побарабанит, прислушается — и давай дальше.

На Боровку рыбачить бегал. Боровка — это моя первая любовь. Тихая речка, мелкий песок, через весь бор течет, потому такое название у нее. Только-только рассветает, туман струится над поймой, а я уже проснусь, иду по шпалам, тороплюсь, не опоздать бы. Пескарей таскал, не так уже много, конечно, но клевало.

Речка мелкая, солнце прогревает до дна, блаженство бултыхаться, шлепать по воде. Потом — на песок. Пожаришься — и опять в воду. Это сейчас я понимаю: даже не речка, а речушка. А тогда для меня она была целым океаном.

И так целыми днями. Счастливое время — детство!

Библиотеку вспоминаю поселковую. Каждое лето брал там книги о путешествиях, о войне — зачитывался.

На станцию любил бегать. Она маленькая, не все поезда останавливаются. И все равно интересно: налетит поезд, прогрохочет — и нет его, умчался, увез кого-то или в Москву, или в Ташкент. А у тех, что останавливались, — тоже интересно: встречи и проводы, дальние дороги.

В маленьком музее Бузулукского бора любил бывать. Кости доисторических зверей, орудия первобытного человека… Даже не верилось: на том самом месте, где я стою, когда-то охотились косматые люди в звериных шкурах.

Странно, но помнятся сейчас с любовью даже всякие мелочи. Вот морс помню. Нынешние мальчишки не знают, что это такое. А это такая красная, вкусная, прохладная вода.

Ну, и неизгладимое впечатление — самолет Як-18 крутит петли в небе. Лезет вверх по вертикали — мотор ревет, тяжело ему. А потом падает камнем — в тишине. И мы, мальчишки, горячо спорили: выключает он двигатель или просто уменьшает обороты?

Не знал Юрий Романенко, что в эти дни крутит петли над Оренбургом его тезка — курсант с удивительной улыбкой и ясными глазами. Юрий Гагарин… Не знал, что через несколько лет имя это услышит планета, над которой первый космонавт сделает свой исторический виток. Не знал, что во многом повторит Юрия Гагарина: летное училище — отряд космонавтов — космический полет.

Потом, из космоса, Романенко и Гречко увидят Оренбург и вспомнят в который раз своего «старшего брата» — так новое поколение космонавтов называет Юрия Алексеевича Гагарина.

…В апрельский день в школе города Калининграда, которую заканчивал Юра Романенко, включили громкоговорители:

— Говорят все радиостанции Советского Союза!

Это было потрясающе! В космосе — человек! Наш, советский человек!

Весь мир сразу привык к этому имени — Гагарин, газеты переходили из рук в руки: вот он какой. И хоть по радио сообщение уже слышали, все равно жадно перечитывали биографию космонавта: «…Родился в городе Гжатске… Закончил Оренбургское авиационное училище…»

Юрий Романенко был сыном моряка и, несмотря на детский восторг при виде самолета, крутившего петли над бором, мечтал о море. Отец его командовал эсминцем, а потом служил старпомом на крейсере. И Романенко-младший, конечно, облазил корабли от киля до клотика.

Но в 61-м победило небо… Сделали свое дело и беседы, которые проводили в школе асы Великой Отечественной.

Год после Школы Юрий поработал — сначала бетонщиком, потом слесарем. Это пригодилось, попробовал рабочей жизни, окреп.

В 1962-м приехал в Черниговское авиационное училище. Поступил. Отлично учился и летал. Стал инструктором — учил летать других.

А в это время с Байконура уходили в космос огромные ракеты, и по радио все чаще звучали торжественно-радостные слова:

— Говорят все радиостанции Советского Союза!

Новые имена гремели в газетах, по телевидению и радио. Новые парни в такой же форме — с авиационными эмблемами на погонах — рапортовали правительству о выполнении заданий.

А Романенко летал над землей, учил курсантов взлетать и садиться. Был ли он доволен своей судьбой? Да. Любимая работа. Друзья. Жена. Мечтал ли он о космосе?

Когда его неожиданно вызвали к начальнику училища, то в голове даже не мелькнуло: намечается перелом во всей жизни. Вошел, доложил по форме. И тогда лишь узнал того, кто сидел в кабинете начальника. Титов! Герман Степанович Титов! Космонавт-2!

Доброжелательно и оценивающе Титов задавал вопросы:

— Службой довольны?

— Доволен.

— Женаты?

— Уже неделю.

Титов улыбнулся. Потом задал главный вопрос:

— Хотите переучиться на новую технику?