Алекс Бертран Громов - Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада?

15 мая 1935 года была торжественно открыта первая линия московского метро. На открытии присутствовали руководители партии и государства, и вскоре во многих газетах и журналах были напечатаны фотографии улыбающихся вождей, сидящих в вагоне метро. Сам поезд состоял из четырех вагонов и двигался от станции «Сокольники» до «Парка Культуры», и поэтому в прославленной «Песне старого извозчика» Леонида Утесова звучали слова: «Чтоб запрячь тебя, я утром отправляюся от Сокольников до парка на метро».

На первой линии (имевшей ответвление на «Смоленскую») работало тринадцать станций (с семнадцатью вестибюлями). Позже к ним добавились еще несколько станций на двух новых линиях. В годы Великой Отечественной войны станции метро использовались как бомбоубежища, а 6 ноября 1941 года на станции «Маяковская» состоялось знаменитое торжественное заседание Московского совета депутатов трудящихся по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской революции.

Писатель А. Письменный рассказывал о том, как он увидел вождя вблизи в день торжественного заседания в честь пуска московского метро: «Сегодня в Колонном зале Дома Союзов на торжественном заседании, посвященном открытию метро, выступил Сталин. У подъезда Дома Союзов стояло много машин, а на трамвайной остановке толпился народ, ожидая, что он выйдет… Показались двое в кожаном. Потом тесной группой вышли Сталин, Молотов, Ворошилов, Ягода. Они медленно пошли к станции метро на углу Дмитровки и Охотного ряда, направляясь, очевидно, к Большому театру.

Они шли спокойно и медленно. Сталин казался менее утомленным, чем выглядел в кинохронике, снятой в 33-м году. Шинели прекрасно сидели на них. Особенно на Сталине. На Сталине шинель сидела словно литая, точь-в-точь как на изображавших его статуях. Я заметил внимательный, настороженный взгляд Ягоды. Очевидно, он понимал, что Сталин подвергается опасности. Кто-то зааплодировал. Я крикнул: «Ура!» Все это получилось нестройно. Сталин улыбнулся и поднес руку к фуражке. Мы начали кричать снова. Они все улыбались, и Сталин козырял. У меня мурашки побежали по телу от благоговейного восторга перед Сталиным».

А с генеральным планом реконструкции Москвы в его наземной части далеко не все было гладко. Москвичи были сильно расстроены, обнаружив однажды, что зеленые насаждения около Садового кольца (откуда и пошло его название) вырублены и выкорчеваны, а территория вдоль трассы залита асфальтом. Пошел слух: «Сталин не любит зелени и приказал уничтожить бульвары».

Вождь узнал об этом от авиаконструктора Яковлева и, как вспоминал тот, изрядно негодовал: «Никому мы таких указаний не давали! Разговор был только о том, чтобы привести улицы в порядок и убрать те чахлые растения, которые не украшали, а уродовали вид города и мешали движению». Сталин даже рассказал Яковлеву, как обсуждал с соратниками неудачное озеленение Первой Мещанской улицы (ныне – проспект Мира), и посетовал: «Я сказал об этом для того, чтобы впредь под благоустройством улиц Москвы не понимали подобное „озеленение“, – а Хрущев и Булганин истолковали это по-своему и поступили по пословице: „Заставь дурака Богу молиться – он лоб расшибет“».

9 июня 1931 года в Советском Союзе состоялся первый рейс знаменитого поезда повышенной комфортности «Красная стрела», начавшего курсировать между Москвой и Ленинградом. Тогда же появились двухместные купе в особо подготовленных спальных вагонах (СВ). Поначалу они переделывались из обычных вагонов дальнего следования: в стандартных четырехместных купе убирались верхние полки и затем проводился косметический ремонт. Достаточно быстро родилась и дизайнерская идея, подарившая поезду название, – традиционно синие вагоны были перекрашены в красный цвет.

Для своего времени «Красная стрела» была одним из самых скоростных поездов. Сейчас же время ее нахождения в пути намеренно не сокращается, дабы пассажиры, покинувшие одну из столиц поздно вечером, могли перед прибытием в другую хорошо выспаться.

Именно на «Красную стрелу» несколько лет спустя И. В. Сталин лично будет провожать С. М. Кирова, уезжающего навстречу смерти. О том, знал ли вождь, что для главы ленинградских партийцев эта поездка в комфортабельном поезде окажется последней, историки спорят до сих пор…

Мало было развивать промышленность и пропагандировать передовые идеи – надо было вырастить нового человека, который сумеет всем этим правильно воспользоваться. Если нет читателей и зрителей, не имеют смысла самые лучшие книги и самые актуальные произведения кинематографа.

Недаром 3 июня 1925 года русский поэт-эмигрант В. Ходасевич написал письмо, в котором объяснял судьбу журнала «Беседа», основанного двумя годами ранее Горьким в Берлине при активном сотрудничестве самого Ходасевича, а также Андрея Белого. Главной идеей, которую вкладывал в журнал Горький, было объединение литературы советской и литературы эмигрантской. Ходасевич в письме рассказывал о полном крахе этой затеи, объясняя это тем, что русские эмигранты либо не желали читать произведения, поступающие из покинутой ими революционной страны, либо вовсе ничего не читали. Не могли помочь «Беседе» и советские читатели, поскольку, как писал Ходасевич, «ко ввозу в Россию она была запрещена». В результате издание журнала «Беседа» было прекращено после выхода семи номеров.

Попутно с этими размышлениями Ходасевич сообщал, что весной 1925 года советское посольство в Риме отказало ему в продлении загранпаспорта, в категоричной форме предложив вернуться. Ходасевич отказался и стал в полной мере эмигрантом.

Сталин хорошо понимал, как важно поддерживать лояльность в деятелях культуры, иллюзию их свободы или, по крайней мере, творческого прогресса, пусть и в рамках дозволенного. В конце концов, во все времена поэты, музыканты, ученые и художники обретались при дворах сильных мира сего, восхваляя их в обмен на относительную обеспеченность своего существования.

Если же к этой обеспеченности прибавить еще и возможность чувствовать себя не шутом у трона властителя, а тем, к чьему мнению глава страны прислушивается, чьей работой всерьез интересуется…

Дом Горького в Москве

17 января 1930 года И. В. Сталин написал письмо М. Горькому, в котором разъяснял писателю сущность самокритики и ее важность для дела построения социализма: «Мы не можем без самокритики. Никак не можем, Алексей Максимович. Без нее неминуемы застой, загнивание аппарата, рост бюрократизма, подрыв творческого почина рабочего класса. Конечно, самокритика дает материал врагам. В этом Вы совершенно правы. Но она же дает материал (и толчок) для нашего продвижения вперед, для развязывания строительной энергии трудящихся, для развития соревнования, для ударных бригад…» Кроме этого, советский лидер признавал в письме, что среди людей неминуемо есть и будут «усталые, издерганные, изношенные, отчаявшиеся, отходящие» и даже те, кто переходит на сторону противников революционных идеалов. Но залог победы Сталин видел в том, чтобы больше было тех, кто готов строить социализм.