Андрей Гусаров - Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи

В нарушение всех законов епископ Варнава начал процедуру канонизации Иоанна, причём его не смущало то, что за скончавшимся архиепископом не отмечалось «чудес», необходимых для любого будущего святого. Варнава издал епископское распоряжение о причислении Иоанна к лику святых, но для завершения процедуры требовалась императорская конфирмация. На царя нажали, и Николай послал телеграмму со следующим текстом: «Пропеть величание можно, прославить нельзя».

Государь-император не был знатоком церковных тонкостей, но то, что написано в телеграмме, противоречит простому здравому смыслу. Величание поют только святым. Но если нельзя прославить, то есть объявить святым, то как же можно пропеть величание?

Праздничное богослужение проходило в Софийском Успенском соборе, где находились мощи Иоанна. На службу собрались тысячи верующих со всех уголков Сибири. На соборной площади соорудили специальный крытый помост с куполом в восточной части и временным алтарем и престолом внутри. Здесь разместились наиболее важные гости, а также обер-прокурор Священного Синода Волжин, тобольский губернатор Ордовский-Танеевский, митрополит Макарий и Варнава. Проповеди читал И.И. Восторгов.

В завершении церемонии мощи Иоанна Тобольского переодели и положили в серебряный ковчег, который поместили в кипарисовый гроб.

Так как святость Иоанна Максимовича уже объявили, то пришлось пропеть величание, но сделали это хитро: тропарь пели святому Иоанну Златоусту, а припевы так: «Святителю, отче Иоанне, моли Бога о нас». Получалось, что если возникнут претензии у Синода, то всегда можно было сослаться на то, что прославляли Иоанна Златоуста.

В следующие дни эту уловку начали повторять и в других храмах Тобольской епархии. Народ заметил это, и поползли слухи о ложном прославлении Иоанна Тобольского, сохранившегося в народной памяти усердным служителем церкви.

Скандал разразился в Священном Синоде. Абсолютное большинство его членов понимали, что канонизация в Тобольске – сплошная фикция. Такого попрания многовековых церковных правил начальство русской церкви во главе с обер-прокурором Самариным не стерпело. Тобольскому епископу приказали явиться на заседание Синода 8 сентября.

Варнава, в силу своего деревенского воспитания, а ещё более по причине высокого покровительства, вёл себя на заседании Синода очень дерзко. Самарину он заявил следующее: «А ты кто такой здесь будешь? Прокурор, что ли? Коли прокурор – твоё дело писать, а не судить архиерея!.. Когда архиерей стоит, мирянам не полагается сидеть» [153]. На этом Варнава покинул заседание, да и вообще выехал из столицы в Тобольск, заехав в Москву. Епископа сопровождал Григорий Ефимович. Два закадычных друга остановились в Первопрестольной в доме А.И. Решетниковой на Царицынской улице, в ожидании изменения позиции Синода, постановившего отменить канонизацию Иоанна, а Варнаву отстранить от руководства Тобольской епархии.

Но решение Священного Синода должен был утвердить Николай, который этого не сделал. Вновь сработала тяжёлая артиллерия в лице Распутина, Вырубовой и Александры Фёдоровны, и итогом их закулисной деятельности стал разгром непокорной фронды в Священном Синоде. Самарина царь уволил, Варнаву оставил (попросил оставить), а Петроградского митрополита Владимира перевёл в Киев, что было равносильно ссылке. Место умного и честного Владимира отдали распутинскому назначенцу – бездарному и завистливому архиепископу Питириму (Окнову).

В разговоре с Шавельским полковник Ломан историю с назначением Питирима подытожил так: «Пока не было Питирима, ещё можно было бороться с Гришкой. Теперь же он непобедим». Что ж, Распутин прекрасно понимал, кого проталкивал в Синод.

С завершением канонизации Иоанна Тобольского активизировался и распутинский кружок. Поклониться новому святому участницы посиделок на Гороховой, 64, сочли своим первостепенным долгом. Многие из кружка неоднократно посещали родину Григория Ефимовича. В разное время в селе Покровском бывали О.В. Лохтина, Е. Сильвере, Х.М. Берладская и А.Н. Лаптинская. Но особенно примечательной по составу участников оказалась поездка в Сибирь летом 1916 года во главе с самим «старцем». Поклониться новому святому отправились Анна Александровна Вырубова и Юлия Александровна фон Ден.

О поездке двух близких к императрице Александре Фёдоровне женщин она сама написала царю 4 августа: «Она в понедельник едет с нашим Другом и с милой Лили в Тобольск, чтобы поклониться мощам новоявленного святого. Она в отчаянии, что должна ехать так далеко без твоего напутствия, и притом именно тогда, когда я только что сюда вернулась, но Он хочет, чтоб она ехала сейчас, находя, что сейчас самое подходящее время». Легко понять, что «он» – Григорий Распутин, а «она» – Анна Вырубова.

А.А. Вырубова, Г.Е. Распутин, Ю.А. фон Ден в Покровском. 1914 г.

Общее число паломников в группе, выехавшей из Санкт-Петербурга 9 августа 1916 года, было не таким уж и маленьким. Вырубову сопровождал фельдшер и служанка Беляева, Распутин взял своих дочерей Варвару и Матрёну, кроме того, страстное желание ехать изъявили Муня Головина и сестра милосердия, скорее всего Лаптинская, и, конечно, охрана.

Поездку власти обставили как большое государственное дело. Губернатор был предупреждён заранее и успел приготовить для приёма столичных гостей свой большой белый каменный дом на берегу реки. Распутин ночевал у священника.

У мощей Иоанна Тобольского участники паломничества молились 14 августа. Вырубова регулярно посылала императрице телеграммы с небольшими отчётами. «Царское Село. Государыне Императрице. Молимся раке митрополита Иоанна, – писала фрейлина, – о всех дорогих были обедни идем молебен всенощную ночью выезжаем очень прошу известье 16 Покровское холодно Целую руки всегда душой тобой. Аня».

В Покровском у Распутина состоялся небольшой разговор с Вырубовой, на котором присутствовала и Ден. «Старец» заговорил о том, что неплохо бы царю с царицей приехать сюда, посмотреть малую родину Распутина. Вырубова и Ден возразили, что далеко село находится от столицы, и трудно будет в военное время организовать такую поездку. На это Григорий Ефимович ответил следующее: «Они должны приехать. Волей или неволей они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят мою родную деревню» [154].

Настоящим пророком оказался «старец». В 1918 году карета с арестованными Николаем и Александрой проследовала через Покровское, рядом с домом «Их Друга».

Кроме Покровского Распутин и его попутчицы посетили два раза Верхотуринский монастырь, и, конечно, скит, где Григорий Ефимович подвизался у старца Макария. В скиту условия были спартанские. Вырубова, Ден и сам Распутин спали на глиняном полу, кроватей здесь просто не было. На следующий день случилась неприятность, если не сказать больше, знамение. Неожиданно, с грохотом упала икона, висевшая на стене. Во время падения она сбила фотографию Распутина.