Пол Фишер - Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

И сын взялся обеспечить отцу бессмертие. Он станет не просто превозносить и обожествлять отца в кино – он докажет, что у Ким Ир Сена нет соратника вернее Ким Чен Ира. В глубоко конфуцианской стране, где нет добродетели превыше сыновней преданности, такова и станет публичная личина Ким Чен Ира, его фирменный стиль. Хороший сын. Почтительный сын. Скромный сын, который подаст народу пример, любя отца и не смея ему перечить. Власти Ким Чен Ир добивался безжалостно, но умудрялся при этом сохранять репутацию человека, который к власти особо не рвется. «Он был завистлив и коварен, – говорил Хван Джан Ёп, один из ближайших советников Ким Ир Сена. – Я видел, как он жаждет власти… Он всегда планировал втайне и втайне же осуществлял свои планы. В этом он был мастак». Ким Чен Ир держался в тени, изображал тонкого художника, натуру почтительную и преданную. Когда приезжали зарубежные сановники, он уступал сцену отцу, сам на глаза не лез, только присылал гостям корзины фруктов и записки с добрыми пожеланиями. Публично никогда не выступал. А между тем, по словам Хвана, «по одному выделял людей из окружения Ким Ир Сена, доказывал, что они изменники, сеял сомнения в их компетентности и идеологической чистоте, неустанно атаковал их и устранял», замещая своими близкими соратниками.

К насилию он обычно не прибегал сразу. Для начала устанавливал «жучки» в кабинете и в доме очередной жертвы, выяснял, что человеку нравится (марка иностранной машины, сорт бренди или, допустим, проститутки определенной национальности), а затем пытался его купить. Если не получалось, собранная информация годилась и для шантажа. Насильственными методами Ким Чен Ир пользовался лишь в крайнем случае – или от обиды. Такое случалось часто в первые годы, когда многие его еще недооценивали. Заместитель председателя кабинета министров Нам Иль погиб под колесами грузовика, хотя в стране и машин-то почти не водилось, а официальная партийная газета «Нодон Синмун» обмолвилась о его смерти лишь парой слов на последних полосах, хотя он был народным героем. Бывшего вице-президента Ким Дон Гю ни с того ни с сего забрали и, даже не сообщив, в чем его преступление, послали в лагерь, где он и умер. Вслед за ним отправились еще несколько человек, в основном армейские генералы и партийные бонзы, обвиненные в «возмутительной некомпетентности» и «групповщине». Так вышло, что все эти люди входили в близкий круг дяди Ён Джу.

В сентябре 1973 года Центральный комитет по требованию Ким Ир Сена собрался на внеочередное заседание и избрал Ким Чен Ира в члены политбюро. На том же заседании его назначили новым секретарем ЦК партии по организационно-партийной работе – он сменил своего дядю, ушедшего с поста секретаря. Дядю Ён Джу сделали заместителем председателя кабинета министров – почетная должность в стране, где почетные должности считаются клеймом неудачника. Следующие двадцать лет жизни он провел под домашним арестом.

Примерно тогда же Ким Чен Ир познакомил отца с двумя молодыми красотками из своего актерского стойла. Он прекрасно знал отцовские вкусы. Стареющая ненавистная мачеха Ким Чен Ира внезапно очутилась в одиночестве и лишилась влияния – и даже не поняла, с чего вдруг впала в немилость. Ее сына Ким Пхён Ира стали ссылать куда подальше – в Югославию, в Болгарию, в Финляндию. В Пхеньяне перешептывались: мол, по данным прослушки в рабочем кабинете, единокровный братец Ким Чен Ира прямым текстом заявлял, что может стать отцовским преемником, – Ким Чен Иру достаточно было вручить великому вождю эти записи. В общем, оглянуться не успели, как в гонке к вершине Ким Чен Ир остался один. Еще нужно было завоевать доверие скептически настроенных крупных чиновников, с корнем вырвать и уничтожить возможных тайных оппонентов. Предстояла очень долгая игра – пройдет целых двадцать лет, прежде чем Ким Ир Сен умрет, а Ким Чен Ир займет его место. Еще целых двадцать лет надо постоянно быть настороже – иначе под ударом окажется его собственная жизнь. «Он разгоняется, как скоростной поезд, – говорила Хе Ран. – Дерни стоп-кран, попробуй сойти – и он полетит под откос».

Северокорейская киноиндустрия, уверяли граждан, стремительно превращается в одну из самых развитых в мире, а Ким Чен Ир – пылающий факел, что освещает ей нехоженый творческий путь. В действительности же нигде в мире не снимали кино так абсурдно и расточительно, как на «Корейской киностудии». Одним из тех, кому довелось одним глазком заглянуть в сюрреалистический киномир Ким Чен Ира, стал Чарлз Дженкинз, бывший американский солдат, бежавший в Северную Корею в 1965 году и проживший там до 2004-го. Дженкинза, одного из четырех американских перебежчиков, живших в Северной Корее в 1970-х, корейские кураторы – не зная, видимо, к какому делу приставить западных «гостей», – перебрасывали с работы на работу Помимо прочего, им поручали дословно расшифровывать случайный набор англоязычных аудиозаписей – а затем пхеньянский сотрудник переводил расшифровку на корейский. Никакого изображения, только звук, и по несколько минут записей за один раз, чтобы американцы не опознали источник. Но однажды Дженкинз услышал диалог из диснеевского фильма и догадался, что вместе с коллегами работает в группе, создающей субтитры к зарубежному кино. Дженкинз расшифровал несколько десятков фильмов и порой их узнавал – «Крамер против Крамера», например, и «Мэри Поппинс» [11], – но названия большинства остались для него тайной. Фильмы готовили для Ким Чен Ира – вероятнее всего, для «Ресурсодобывающей Операции № 100» студенческих времен.

В конце 1970-х Дженкинза и других перебежчиков снова подрядили участвовать в кинематографических предприятиях Ким Чен Ира – и уже на экране. До того западных персонажей играли северокорейцы в густом гриме и париках, говорившие по-корейски с неестественным акцентом – якобы американским, британским или европейским. А теперь Ким Чен Ир на роли фарсовых злодеев и спекулянтов заполучил четверых настоящих американцев. В один прекрасный день проживавший вместе с Джен-кинзом куратор объявил, что его подопечного «взяли на роль» в эпической многосерийной саге «Неизвестные герои», – играть Дженкинзу предстояло «злодея доктора Келтона, американского капиталиста и милитариста, жителя Южной Кореи, который спит и видит, как бы продлить войну, чтобы американская военщина на ней наживалась». Дженкинза обрили наголо и обильно загримировали. Он сыграл роль, а затем вернулся к себе на квартиру. Поскольку в титрах северокорейского фильма никак невозможно было указать американские имена, Дженкинзу присвоили сценический псевдоним Мин Хён Чхун.

Много лет, до самого 2000 года, Дженкинзу то и дело назначали роли в кино и на телевидении. Кинематограф испытывал острый дефицит чужеземных лиц, и поэтому по возможности нанимали также родственников дипломатов и заезжих бизнесменов, которых бедная костюмерная снабжала париками, бородами и мундирами не по размеру, выжимая из немногочисленных иностранцев максимальное количество злодейских ролей. Дженкинзу за творческую работу в конце концов вручили медаль. «Чтобы дали медаль, надо было сняться в двух сериях „Неизвестных героев”», – вспоминал он.