Пол Фишер - Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

Венский план был прост – во всяком случае, на первый взгляд. Среди прочего Син и Чхве назначили встречу с японским журналистом Акирой Эноки, другом еще с прежних времен. Эноки был сам себе голова и сделал карьеру в крупнейшем новостном агентстве Японии «Кио-до Цусин». Он уже бывал в переделках и умел схватывать на лету. Обед с Эноки, уверяли Син и Чхве телохранителей, станет очередной имиджевой победой Ким Чен Ира – это интервью убедит капиталистический мир, что оба они живут в Северной Корее и работают на Кима по доброй воле. Но японскую прессу убедить сложнее, объясняли они, а если прийти на обед с охраной, это может усилить впечатление, будто они похищены и живут под надзором. И вот так Син и Чхве уговорили трех кураторов не ехать с ними в одной машине – впервые – и даже не заходить в помещение во время интервью. Северокорейцы согласились поехать следом на другой машине, подождать перед рестораном (наблюдая за всеми входами и выходами), а затем проводить Сина с Чхве обратно в отель.

Регистрируясь в «Интерконтинентале», Чхве отметила, что портье японец. Ночью накануне судьбоносного обеда Син позвонил вниз и попросил этого японца подняться. Когда молодой человек постучался в дверь, Син поспешно втянул его в номер, шепнул, что добивается политического убежища в США, сунул японцу в руку записку и вытолкнул его в коридор. В записке говорилось по-английски: «Мы – Син Сан Ок и Чхве Ын Хи, муж и жена. Мы хотим попросить политического убежища в посольстве США». А ниже по-японски: «Мы не дипломаты, но у нас дипломатические паспорта. Пожалуйста, сообщите австрийской полиции, что мы незаконно располагаем дипломатическими паспортами, пусть нас арестуют и доставят в полицию. Мы остановились в отеле „Интерконтиненталь“, номер 911». Английская версия была основным планом – они надеялись предупредить американское посольство, что скоро приедут. Японская версия – запасным. Затем Син позвонил Эноки и, стараясь не насторожить телохранителей, которые слушали их беседу, попросил завтра ждать его перед отелем в такси, ровно в половине первого.

Наутро Син позвал телохранителей к себе на дружеский завтрак. Номера в «Интерконтинентале» были маленькие – к счастью, телохранителю некуда было поставить стол, чтобы всю ночь надзирать за спящей парой, – и все ели и болтали в тесноте и напускном радушии. Затем Син попросился в «Банк Америки», где у «Син Фильм» был открыт счет с балансом около 2,2 миллиона долларов; там Син взял пустые туристские чеки, по которым впоследствии можно будет снять деньги.

В двенадцать тридцать Син и Чхве вышли из гостиницы и возле такси увидели Эноки-сана. Телохранители держались на почтительном расстоянии. Эноки начал было знакомиться с Чхве, которую видел впервые в жизни, но Син, не в силах сдержать возбуждения, затараторил и впихнул обоих в такси. Таксист-австриец спросил, куда ехать. Син через Эноки велел покататься по центру города. Северокорейские телохранители, внезапно сообразив, что происходит, ринулись ловить другое такси.

Син как мог сжато объяснил Эноки ситуацию – прежде он ни словом не намекнул, опасаясь, что подслушают. Сказал, что их похитили, что они пытаются сбежать, хотят обратиться в американское посольство, а встреча с ним была предлогом. Выступления на пресс-конференциях про то, что они уехали добровольно, – сплошное вранье; в Северной Корее они не вынесут больше ни дня. Пока он говорил, Чхве на переднем сиденье глядела в зеркало заднего вида, где возникло белое такси. Рядом с таксистом она разглядела трех азиатов – они смотрели вперед и тыкали пальцами.

– Не оборачивайтесь, – обронила она. – Что-то не так.

Син и Эноки поступили наоборот – немедленно посмотрели через плечо. Син помолчал.

– Езжайте вокруг парка, – наконец велел он таксисту. Они медленно покатили по тихой дороге вдоль парка. Другие машины их обгоняли; белое такси держалось в хвосте.

Син и Чхве ломали головы, как поступить дальше, а оба такси между тем выехали на широкий проспект, и между ними вклинилась пара других машин. Затем удача улыбнулась: они последними проскочили перекресток, а белое такси с северокорейцами застряло на светофоре. Вот он, их шанс.

– Пора, – взмолился Син. – Пожалуйста, помогите нам.

Не успел Эноки открыть рот, рация таксиста захрипела, и диспетчер спросил, куда они направляются – надо сообщить «сопровождающим». Эноки-сан был отнюдь не чужд драматизму: восемью годами ранее, когда он был шефом корпункта «Киодо Цусин» в военном Бейруте, ему и еще одному человеку нечаянно выстрелил в голову первый секретарь японского посольства; второй человек умер, а Эноки выжил. Не ответив Сину и даже не переведя, что сказал диспетчер, он выхватил из кармана пачку денег, перегнулся через переднее сиденье и сунул их таксисту:

– Скажи, что мы поехали в другую сторону, – распорядился он. Таксист взял деньги и сделал, как просили. Син и Чхве, дрожа от возбуждения, заорали:

– Американское посольство!

Таксист резко развернулся.

«Лицо [Чхве] побелело как простыня. У меня сердце стучало, как мотор, – спустя год писал Сии. – Мы боялись по дороге наткнуться на белое такси… До посольства было пять минут езды. Нам показалось, что прошло пять часов».

Тихий переулок Больцмангассе – односторонняя улица, нередко забитая машинами, которые едут насквозь или сворачивают в ворота. Паркуются там по обеим сторонам, и нередко движение попросту замирает. Такси застряло у подножия холма – дальше не проехать, а до американской территории еще ярдов пятьдесят. Задыхаясь, Син попросил Эноки посидеть в такси – посмотреть, благополучно ли они доберутся. Не попрощавшись, он толкнул дверцу. Чхве выскочила с переднего сиденья. Они побежали со всех ног, добрались одновременно и вломились в дверь, отпихивая друг друга в лихорадке последнего рывка. Распахнув дверь, они кинулись к секретарю и сообщили, кто они такие. Син предъявил визитку «Син Фильм» (с пхеньянским адресом) и попытался объясниться на ломаном английском. Секретарь отвел их к другому сотруднику посольства. Син попросил о встрече с консулом. Сотрудник знал их имена; он проводил южнокорейцев через металлоискатель, затем охранник обхлопал их руками, обоих отвели в какую-то комнатушку, усадили в кресла, дали чаю и попросили подождать. Молодой сотрудник вышел и закрыл за собой дверь. Чхве трясло. Син все ждал, что в посольство вот-вот ворвутся северокорейцы. На часах было 13:15.

Минуты шли; постепенно обоим полегчало. Чхве повернулась к мужу; на губах у нее заиграла улыбка:

– Ты в дверях меня отталкивал, а?

Син засмеялся и покраснел.

– Я не помню.

Она потом дразнила его годами: мол, Син благородно отталкивал ее, пытаясь спасти свою шкуру.