Коллектив авторов - Буденновск: семь дней ада

В самой больнице сейчас заканчивают работу саперы. Их привезли из Грозного. Командир (старший лейтенант, назвался Димой) рассказывает: „Мы пришли в больницу первыми. Трупов в подвале не нашли. На первом только лежала убитая женщина. Заминирована была кислородная станция — тротиловые шашки со взрывателями присоединили к телефонным проводам. Как только бы связь восстановили, раздался бы взрыв…“»

Когда волки выходят на охоту и оставляют за собой кровавый след, никто не считает их зубы. Считают лишь количество жертв.

Где же вы, Иван Андреевич Крылов?.. Видимо, мы даже басен уже не читаем. А посему осмелимся напомнить российский обычай: с волками иначе не делать мировой, как снявши шкуру с них долой…

А пока волки, накровавничав, уходят при зубах и, как не без симпатии к ним отметил «МК», с модельными прическами. А значит, снова надо ждать кровавого следа.

14 июля, в среду, миллионы людей на планете вздрогнули от «молний» информационных агентств: в Буденновске, районном городке приграничного с Чечней Ставропольского края, осуществлена не имеющая прецедентов террористическая акция… Где этот Буденновск? Что он собой представляет? Как могло такое случиться? Возникло множество вопросов, ответы на которые отчасти ныне получены.

Но, отправляясь на пресс-конференцию в МВД России, я, как и абсолютное большинство моих коллег, был заинтригован единственным: кто все же отдал приказ спецподразделениям на штурм райбольницы, где вместе с заложниками забаррикадировались террористы? Как будто он, этот вопрос, был главным…

Первый заместитель министра внутренних дел России, курирующий вопросы борьбы с организованной преступностью, генерал-полковник милиции Михаил Егоров сказал сразу: решение принимали те, кому и положено было их принимать: Виктор Черномырдин, Виктор Ерин, а там, где в его компетенции, — он.

Но этот ли вопрос самый важный в свете случившегося? Может быть, с точки зрения журналистской сенсации — да, но с точки зрения здравого, объективного анализа событий, а также действий сил, принимавших участие в разрешении драматической ситуации, далеко и далеко не самый…

Первый заместитель министра внутренних дел России М. Егоров прибыл в Буденновск в 19 часов того же дня. Вместе с ним следовала группа «Вега». И вот здесь при изложении всего, чем занимались прибывшие спецподразделения, у присутствовавших в конференц-зале появилось ощущение неловкости: как же мы мало знаем невидимую работу, скрытую от телекамер и фотоаппаратов, от взгляда и слуха посторонних. В представлении миллионов телезрителей, следивших в те дни за драматическим развитием событий, наверняка отложилось в памяти впечатление: прибыла какая-то суперкоманда и начала штурм… Первый, потом второй… Нет, не так это было.

…С прибытием группы по борьбе с терроризмом началась подготовка операции. Чтобы ее провести, надо было оценить противника: что он собой представлял? На столе начальника штаба оперативной группы в первый же день событий появилась папка с материалами о формировании Шамиля Басаева. Кто эти? Чем вооружены? В чем сильны? В чем уязвимы?

Проведение операции по освобождению заложников — это далеко не штурм. Вернее, не только штурм, не только тактика, снайперский огонь и прочие военные действия. Все, что охватывается операцией, особенно на начальных этапах, — это подготовка к ее проведению, давление на противника, возможность вынудить его к уступкам, переговорам, компромиссам…

В оценке многих средств массовой информации проведение «штурма» рассматривается как военная альтернатива мирным усилиям различных групп, бесконечно посещавших здание больницы с целью переговоров. На самом деле, и военная акция, предпринимаемая спецподразделениями, — это средство склонить бандитов к обсуждению возможных вариантов разрешения ситуации. Неужели мы так наивны, чтобы не видеть, что главари столь кровопролитной и решительной акции не пойдут ни на какие уступки, как ни уговаривай их? Террорист по своей психологии признает прежде всего силу.

В 5.00 следующего дня, 15 июня, исходя из оценки обстановки, началась операция по «очистке» города. Примерно за полдня были прочесаны улицы и закоулки райцентра. Делалось все для того, чтобы противник не мог нанести удар в спину. А сведения о наличии оставшихся в городе боевиков были. Это, кстати, подтвердилось буквально на следующий день, когда хоронили погибших в первые часы трагедии. Недалеко от кладбища были обнаружены и нейтрализованы приготовившиеся осуществить новую террористическую акцию вооруженные бандиты.

15 июня в Буденновск прибыли дополнительные подразделения внутренних войск, органов внутренних дел, Министерства обороны России, обеспечено блокирование террористов, укрывшихся в больнице, проводится комплекс специальных мероприятий по обеспечению охраны общественного порядка в городе, его окрестностях.

Первый этап операции предусматривал: ограничить маневр противника, определить количество боеприпасов у него, уточнить огневые позиции, снайперам уничтожать террористов.

На прилегающей к больнице территории расположились наши снайперы.

Другая задача этого этапа заключалась в том, чтобы дать возможность уйти заложникам, находившимся в других зданиях, а возможно, и из главного корпуса больницы. Штаб располагал данными, что определенное их количество находится, в частности, в гараже.

Задачей операции было и следующее: показать жесткость, заставить противника идти на конструктивные переговоры, направленные на освобождение заложников.

Проведение второго этапа операции также было спланировано. Подготовлены люди, необходимое снаряжение и определенные средства, которыми они должны были действовать.

— Мы просчитали как самое худшее, так и оптимальное, — рассказывает Михаил Егоров. — Самое худшее: после штурма террористы прорываются сквозь наши заслоны и подрывают больницу. Это самый тяжелый исход операции, который предполагался. Второй — такой же исход: наши подразделения врываются в больницу. Но тогда возможен подрыв взрывчатых веществ и кислородных баллонов, что находились там. Это братская могила для 1500 заложников, всех террористов и тех людей, которые вели штурм. На это мы пойти не могли. На первый этаж я вообще запретил заходить. У нас были разведданные, что он заминирован. И как показало потом обследование, действительно, так и было.