Андрей Платонов - «…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)
- Название:«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ФТМ
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4467-0518-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Платонов - «…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы) краткое содержание
Впервые собранные в одном томе письма Платонова – бесценный первоисточник для понимания жизни и творчества автора «Чевенгура» и «Котлована», органическая часть наследия писателя, чей свободный художественный дар не могли остановить ни десятилетия запрета, ни трагические обстоятельства личной биографии. Перед нами – «тайное тайных» и одновременно уникальный документ эпохи.
«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
{258} В. Р. Щербине.
23 мая 1942 г. Уфа.
Тов. Щербина!
Если этот очерк подойдет, напечатайте его в «Нов[ом] мире» [792]. В отдельных местах очерк можно отредактировать и поправить, если это будет нужным.
С тов. приветом Андр. Платонов. 23/v 42. г. Уфа, Амурская, 35.
Печатается по автографу: РГАЛИ, ф. 1702, оп. 1, ед. хр. 63, л. 6. Щербина Владимир Родионович (1908–1989) – литературовед, критик, в это время – ответственный редактор журнала «Новый мир».
{259} М. А., П. А. и Т. Г. Платоновым.
8–9 июля 1942 г. Москва.
Москва. 8/VII.
Дорогая Муся, дорогой Тоша, дорогая Тамара!
Сегодня приехал благополучно в Москву. Сижу в маленькой синей (зеленой) комнате. Наружи бьют зенитки…
Квартира наша, насколько я осмотрел ее, в полном порядке. В ней никого нет из «жильцов» [793]. В большой комнате стоит печь «беднота». Мебель и утварь исправны и целы. Везде и сейчас видны следы работы, следы уюта, который создавала ты, моя дорогая. Сидеть в нашей общей квартире, где всюду еще пахнет нашей семьей, очень тяжело.
Собираюсь идти сейчас к тете Нате [794]и Петру [795], но зенитки не унимаются, и я устал от дороги. Я еще никого не видел, но составил уже представление в том, что вам всем пока что лучше жить в Уфе. Это необходимо. Мне здесь скучней, чем вам там, – вы вместе, а я один [796]. Я не знаю, что меня здесь ожидает – куда придется ехать, что делать и т. п. [797]Постараюсь работать много, чтобы посылать вам достаточно денег. Москву я еще не разглядел. Всё, помоему, как было, только люди не те, что были; они стали, пожалуй, более серьезными, более глубокими, и внешний вид их изменился.
Теперь – главное. Опиши мне положение Тоши – в смысле его здоровья. Я проезжал Шафраново [798]. Это.
4-5 часов езды от Уфы по дороге в Куйбышев [799]. Место очень красивое. Завтра я начну действовать в помощь Тоше отсюда (Литфонд).
Забыл еще сказать, что Джека нет. Ершов [800]сказал, что он пропал еще зимой. Возможно, что так, но мне жалко нашей собаки.
Жутко сидеть в наших хоромах в полном одиночестве. Я нарочно поселился в самой маленькой комнате.
Большаковы [801]живут по-прежнему. Новикова [802]тоже такая же. Но Клягин [803]и Молчановы [804](отец и сын Ваня, вы помните их) погибли за нашу родину. Павел [805]на фронте. Ершов болеет – он попал под автомобиль и лежал в больнице. Вот все новости, что я узнал во дворе, т[ак] к[ак] нигде еще не был.
Ждите следующего письма.
Целую и обнимаю вас всех, дорогие мои, по отдельности и вместе сразу.
Пошел к Петру и к Нате. Стало тихо. Ваш супруг, отец и свекор.
Андрей.
Утро 9/VII. Конверта нет. Посылаю письмо лишь сегодня. Был сейчас у тети Наты, отдал ей посылку. Вчера вечером заходил Петр Трошкин. Тут я узнал от Наты, что Тамара и Платон писали или пишут кому-то письма с просьбой их вызвать в Москву [806]. Надо им понять наконец, что их безудержное своеволие дорого стоит другим людям. Никакого им вызова, конечно, не будет. Они сами понимают мало, а другим верить не хотят; Тамара ссылалась на тетю Нату, что она, дескать, живет себе в Москве.
Хорошо бы теперь Тамару поставить дня на два на место тети Наты – для уяснения, кому из них лучше и кому хуже.
Вообще им обеим пора понимать больше в действительности. На днях тетя Ната соберет вещи из квартиры Тамары, а я их постараюсь быстро направить вам.
Заходили с Петром Трош[киным] к Анне Павл[овне]. Соседи ее сказали, что она давно эвакуировалась с дочерью [807], но не знают куда. Узнаю, тогда сообщу. Гумилевский [808]около Саратова. Я застал дома его письмо от февраля месяца. Сегодня вечером увижу брата, мож[ет] быть – и Веру.
Отец мой погиб [809]. Петя глухо мне сказал об этом, желая, чтобы подробности сказал брат. Я сильно любил и люблю своего отца, и меня мучает теперь раскаяние, что я ничем не помогал ему, а теперь уже не нужна ему моя любовь и помощь и его нет на свете.
До свиданья. Андрей.
Печатается по первой публикации: Архив. С. 534–535. Публикация Е. Антоновой.
{260} М. А. Платоновой.
17 июля 1942 г. Москва.
17/VII.
Моя дорогая Муся!
Только что ушел В. В. Шкваркин [810]. Он посетил меня, мы поговорили – о тебе он говорил самые лучшие вещи и просил тебе передать свой почтительный привет, что я и делаю. В[асилий] В[асильевич] всё такой же – вежливый, учтивый, тонкий, хорошо и с любовью относящийся к тебе, к сыну и ко мне. Я его угостил черным хлебом, он ел его просто и охотно, как и я. Узнав, что я обедаю не в той столовой, которая мне полагается по рангу, он решил принять меры (говорить с Фадеевым). Но Фадеев и так уже сделал для меня порядочно – ему мы обязаны оплатой путевки для сына [811]. Целую тебя. Твой Андрей.
Печатается по первой публикации: Архив. С. 537. Почтовая карточка. Публикация Е. Антоновой.
{261} М. А. Платоновой.
27 июля 1942 г. Москва.
Дорогая Муся!
Ответь: как устроился Тоша в Шафранове, где Тамара, как ты живешь? [812].
Я только что вернулся – несколько дней не был в Москве, был на фронте [813]. Достал письмо Тоши от 16/VII и прочел его [814]. Я рад, что с путевкой у него устроилось благополучно. Получили вы наконец 1600 р[ублей] из Литфонда?
Я видел грозную и прекрасную картину боя современной войны. В небе гром наших эскадрилий, под ними гул и свист потоков артиллерийских снарядов, в стороне хриплое тявканье минометов. Я был так поражен зрелищем, что забыл испугаться, а потом уже привык и чувствовал себя хорошо. Наша авиация действует мощно и сокрушительно, она вздымает тучи земли над врагом, а артиллерия перепахивает всё в прах.
Наши бойцы действуют изумительно. Велик, добр и отважен наш народ!
Представь себе – в земле укрыты тысячи людей, тысячи пар глаз глядят вперед, тысячи сердец бьются, вслушиваясь в канонаду огня, и поток чувства проходит в твоей груди, и ты сам не замечаешь, что вдруг слезы странного восторга и ярости текут по твоим щекам. Я привык к машинам, а в современной войне сплошь машины, и от этого я на войне чувствую себя как в огромной мастерской среди любимых машин. Ночью я видел пылающий в небе самолет врага. От скорости полета и ветра огонь распускался за ним, как космы у ведьмы. Сейчас я устал, деловое письмо напишу потом, а это так – впечатления.
Я уже знал раньше от П. Трошкина, что скончался Ал[ексан]др Семенович [815]. Сожалею и сочувствую тебе. Ты знаешь, что я любил его и был ему товарищем – особенно в последние годы. Я вспоминаю, как мы были с ним в Луге [816], как он приезжал к нам в Москву. Теперь его нет.
Целую и обнимаю тебя. Твой Андрей.
27/VII.
Впервые: Волга, 1975. С. 174 (в сокращении).
Печатается по: Архив. С. 537–538. Публикация Е. Антоновой.
{262} П. А. Платонову.
28 июля 1942 г. Москва.
Дорогой мой Тотик!
Где ты теперь – в Уфе или в Шафранове [817]? Я ничего от вас давно не получал, ничего не знаю. В своем последнем письме ты пишешь мне – не ходили ли по клавишам рояля ногами мои собутыльники? [818]Мать тоже думает в этом роде. Неужели не пора уже поумнеть? Неужели так и нельзя себе представить, какова сейчас жизнь, особенно в Москве? Я никак не найду человека, который свез бы вам в Уфу кое-что. М[ожет] б[ыть], кто-нибудь из Уфы поедет в Москву, – с возвращением в Уфу. Пусть идет ко мне. У меня есть что вам послать: конфеты, сахар, консервы, белье и др[угие] вещи. Как твое здоровье, милый мой, неужели ты таешь там? М[ожет] б[ыть], лучше будет Тамаре поехать к родителям, а то и ей плохо, и ты, глядя на нее, выздороветь не можешь.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: