Александр Орлов - Сталин в преддверии войны

Провозглашенная Третьим рейхом политика экспансии на Восток потребовала от СССР принятия срочных мер, гарантировавших западные границы от непредвиденных случайностей. Так, продолжая делать попытки обезопасить Ленинград и советское Балтийское побережье, правительство СССР 28 марта 1934 года предложило Германии подписать протокол, обязывавший обе стороны воздерживаться от каких-либо действий, которые могут нанести ущерб Прибалтийским республикам. Берлин ответил отказом. В этих условиях Советский Союз попытался нейтрализовать агрессивные устремления Германии путем вовлечения ее при посредничестве Великобритании в Восточный пакт. Эта идея была высказана в ходе первого в истории англо-советских отношений визита официального британского представителя лорда — хранителя печати Великобритании А. Идена в марте 1935 года. Выразив готовность подписать Восточный пакт с участием Германии, Сталин заявил Идену: «Мы не стремимся к изоляции Германии. Наоборот, мы хотим жить с Германией в дружеских отношениях» 1. Однако привлечь Третий рейх к участию в Восточном пакте и за счет этого укрепить свою безопасность не удалось. Как уже указывалось, Восточный пакт не был подписан. Необходимо было продолжать поиски действенных решений.

Но в реалиях 30-х годов, когда в политическом и военном мышлении господствовал версальский менталитет диктата, когда в общественных, международных и психологических структурах, которые сложились в Европе, царствовал кулак сильного, для того чтобы добиться союза с западными державами, необходимо было доказать, что и Советский Союз располагает достаточным военным потенциалом и представляет собой ценного союзника на случай совместных действий против общего врага. Поэтому происходившее в СССР развертывание военной промышленности, постоянное совершенствование военного строительства и повышение боеспособности РККА играли немалую роль во внешней политике Советского Союза. К середине 30-х годов в советских Вооруженных силах произошли кардинальные изменения. Войска были оснащены новой техникой.

За первую пятилетку удельный вес артиллерии, авиации и бронетанковых войск, вместе взятых, возрос с 20% до 35% общего состава Вооруженных сил СССР 52 52 'ДВП. М., 1973. Т. 18. С. 249. 53 53 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1046. Л. 146. . Начальник Генерального штаба А. И. Егоров, подчеркивая влияние новых средств вооруженной борьбы на развитие советского военного искусства, еще в 1932 году писал: «Совместное использование самостоятельных механизированных соединений, пехоты и конницы, имеющих в своем составе танковые подразделения, а также авиации дает возможность успешно решать все основные крупнейшие оперативные проблемы» 54 54 'Там же. Ф. 7. On. 1. Д. 170. Л. 17. . Рост боевых возможностей Красной Армии сыграл немалую роль во внешней политике Советского Союза, он способствовал развитию связей советских и французских представителей в 1933—1934 годах, подготовил почву для более тесного франко-советского союза. 2 мая 1935 года в Париже был наконец-то подписан договор о взаимной помощи против агрессии между СССР и Францией сроком на пять лет. Спустя десять дней в Москву прибыл министр иностранных дел Франции П. Лаваль. Он имел встречи со Сталиным, Молотовым и Литвиновым. В ходе бесед советские лидеры предлагали дополнить договор военной конвенцией с конкретными обязательствами на случай войны. Лаваль, который, кстати, не питал дружеских чувств к Советскому Союзу, признал разумным предложение начать переговоры между генеральными штабами Франции и СССР 55 55 Mourin М. Les Relations Franco-Sovietiques (1917— 1967). Paris, 1967. P. 208. .

Чтобы продемонстрировать Лавалю серьезность советских намерений, его пригласили посетить военный аэродром под Москвой, где он наблюдал полеты военных самолетов и учения парашютных войск 56 56 Ibid. Р. 254-255. . Не успел Лаваль приехать в Париж, как советский военный атташе Венцов проинформировал французский генеральный штаб, что штаб РККА «готов вступить в отношения с французским генштабом» 57 57 С и п о л с В. Я. Дипломатическая борьба накануне Второй мировой войны. М., 1989. С. 85. . Последний занял выжидательную позицию, поскольку начальник французского генштаба генерал М. Гамелен считал, что в настоящий момент пока еще рано говорить о каких-либо конкретных аспектах франко-русского военного сотрудничества 58 58 General Gamelin. Servir. Le Prologue du Drarae (1930 — Aout 1939). Paris, 1946. P. 166. . В июне советский посол во Франции В. П. Потемкин вновь напомнил военному министру Фабри о желании Советского Союза заключить военную конвенцию.

С целью продемонстрировать реальные возможности Красной Армии и ее успехи в деле модернизации военные делегации Франции, Чехословакии и Италии были приглашены на большие осенние маневры войск Киевского военного округа, проходившие с 12 по 17 сентября 1935 года. Руководил учениями командующий округом И. Э. Якир. Маневры были организованы с большим размахом. Наряду с использованием стрелковых и кавалерийских соединений широко применялись механизированные и танковые войска и, что особенно поразило иностранных гостей, массовый воздушный десант. Гвоздем программы была отработка теории глубокой наступательной операции.

Маневры были отсняты на кинопленку, и фильм о них демонстрировался в советских посольствах ряда европейских стран членам правительств и представителям генштабов. Генерал Луазо, возглавлявший французскую делегацию на киевских маневрах, по возвращении представил доклад, в котором дал высокую оценку достижениям Красной Армии. «Это поможет ей, — писал он в заключении, — удержаться на Восточном фронте в такой критический момент, как начало конфликта, столь важного для сил, оказывающих сопротивление на Западе» 1. Доклад Луазо, однако, не встретил понимания у руководителей французского генерального штаба, а сам генерал получил выговор за неумеренные похвалы в адрес Красной Армии. Видимо, французский генштаб еще не созрел для объективных оценок и тесного военного сотрудничества с Советским Союзом. В результате французская сторона, не без влияния Англии, не решилась подписать военную конвенцию с СССР.

Подписание советско-французского договора о взаимной помощи было, бесспорно, крупным достижением советской внешней политики. Однако собственно военное его значение нельзя было переоценивать. Литвинов вынужден был констатировать, что «не следует возлагать на пакт серьезных надежд в смысле действительной военной помощи в случае войны... Пакт для нас имеет преимущественно политическое значение, уменьшая шансы войны как со стороны Германии, так и со стороны и Польши, и Японии» 59 59 'Сиполс В. Я. Внешняя политика Советского Союза 1933-1935. М„ 1980. С. 277. .