Коллектив авторов - Бессонный патруль

Километров через 80 — поворот влево, на Кантемировку.

Проехала с десяток километров по проселку и… Что же дальше? Если бы преступник стрелял в движущуюся машину, то, вероятнее всего, ранение было бы где-то сбоку, да и машина была бы повреждена. И, скажем, стекло разбито.

Но, судя по характеру ранения, выстрел сделан прямо в лицо. Притом почти в упор. Значит? Значит, машина остановилась, водитель открыл дверцу и повернул лицо. Видимо, кто-то сделал знак остановиться, после чего выстрелил. Кто?

Вероятнее всего, Фуртаев. Почему именно он? Для этой цели его и «завербовал» Аристархов. И одет маляр подходяще, как любитель побродить с ружьем. Встал на обочине, поднял руку. Устал, мол, подвезите. А другой ждал в кустах. Стоп! А откуда они могли знать, что Берсенева поедет именно здесь и притом в этот день? Положим, дорогу на Кантемировку знает Аристархов. А время выезда он мог узнать… у нее самой. Вероятно, встретил ее в городе и она его узнала. Между ними произошел разговор. Иначе зачем он пошел на убийство? Впрочем, это он нам расскажет сам.

Пойдем дальше. Кража у Берсеневой произошла в ту же ночь. Что же получается? После убийства загнали машину в кусты, один занялся «похоронами» трупа и ружья, другой — «перелицовкой» номерных знаков. Кто каким «делом» занимался — это понятно. А почему «захоронили» ружье — неясно. Вероятно, настоял Аристархов. Фуртаев должен был возражать: ведь ему нужно было вернуть ружье Сизову, чтобы не вызвать лишнего шума. Аристархов же или опасался вооруженною сообщника, или заранее решил от него избавиться. А с безоружным расправиться проще.

А чтобы успокоить Фуртаева, пообещал ему денег на ружье.

Надеюсь, эти нюансы уточнит сам Аристерхов. Ну, дальнейшее ясно: ночью подъехали к Кантемировке, Аристархов «навестил» квартиру Берсеневой — и в обратный путь. На Толстом мысу бросил «Москвич», берегом направились к городу. На плесе Аристархов избавился от Фуртаева и вещей, потом пешком добрался до города…»

Поздно ночью старшего лейтенанта разбудил неистово трещавший телефон.

Звонил сам полковник:

— Шалва Зурабовнч, срочная командировка. Готовься: через полчаса машина зайдет за тобой. Бнлет на самолет у шофера.

— Что случилось?

— На месте узнаешь. Могу только сказать, что, кажется, обнаружен… Ну, сам понимаешь, кто. Будь осторожен. Если это он, ему терять нечего. Понял?

— Так точно.

— Местные работники помогут. Желаю успеха.

— Спасибо.

… Наутро милицейский мотоцикл стремительно мчал старшего лейтенанта по бескрайней степи. На этого стального «коня» он пересел сразу же после приземления самолета.

Мысли Шалвы кружились вокруг одного: он или не он?

Как случилось, что человек, которому следовало бы быть где-нибудь за тысячи километров от Казахстана, оказался здесь? Впрочем, психологически это до некоторой степени оправдано: преступник мог рассчитывать на то, что сотрудники милиции у себя, так сказать, под носом, вряд ли его станут тщательно искать.

… Участковый Жакунов взглянул на часы. Поздно уже, пора домой, завтра чуть свет надо проехать по отделениям совхоза.

Размышления младшего лейтенанта прервал стук в дверь. На пороге вырос бригадир тракторной бригады Коваленко.

— Здоровеньки булы! — протянул он руку участковому.

Когда он волновался, то начинал путать русские слова с украинскими.

— Что случилось?

— Да як тоби сказать. — неуверенно заговорил он. — Знаешь моего нового учетчика? Ну, черный такой, як голеняще? Мабудь з недилю, як посилився у Матрены?

— Ну, ну, — поторапливал участковый.

— А ты не нукай, — сердито огрызнулся Коваленко. — тут таке дило, що зразу и не того… Вот як ты думаешь, украинець должен понимать родной язык?

— Пожалуй.

— Должен! А Середа не понимает. А еще з Украины.

Я ему на чистой рядной мови — а вин, як та теля, тильки глазами хлопает. Мабудь, десятка два слов-то знает.

Жакупоз недоуменно развел руками.

— Не украинец он! — заключил бригадир. — Да кабы только это. Ты сегодня телевизор смотрел? Нет? Жаль. А то бы сам побачил Середу. Да-да! Показали фотокарточку — ну, вылитый мои учетчик. Тильки фамилия не та.

— Ну и загнул же ты, Гнат Степаныч, — недоверчиво засмеялся участковый. — Может, заложил с устатку?

— Я? Нюхни, — широко раскрыл рот Коваленко. — Да ты не дослухав. Сказали, що разыскивается опасный преступник. А у меня глаз наметанный. Всю войну в разведчиках был. Точно: показали Середу.

— Ты твердо уверен — уже всерьез спросил Жакупов.

— Не сомневайся. Коваленко не подведет.

Участковый взялся за телефон.

… Слепящий луч солнца, прорвавшись сквозь холмы кучевых облаков, ударил в лицо спящему. Середа потянулся и сел ка постели. За стеной, в другой половине хаты, завозилась хозяйка, в хлевах мычали невыдоенные коровы. Машинально взглянув в окно, Середа увидел Коваленко. «Раненько что-то поднялся бригадир», — отметил Середа.

Умывшись, он нарезал хлеба, сала, поставил на примус чайник. Усаживаясь за стол, опять увидел бригадира. «Сегодня же воскресенье. Чего ему делать на улице? Не народ же собирать на работу?» Позавтракав, Середа отметил, что Коваленко теперь уселся на лавочку у дома наискосок, лузгает семечки и время от времени поглядывает на его окно.

Сердце тревожно забилось. Неспроста он болтается здесь.

Попробуем проверить. Открыв дверь, Середа тут же отпрянул: в переулке мелькнула фуражка участкового. «Все, обложили! И так быстро. Не уйти… Нет, не все! Мы еще посмотрим», — метался по комнате Середа, запихивая в карманы деньги, аккредетивы, документы…

Через полчаса прибыл Гогоберидзе. Он перелез через забор и рванул дверь. Середы в комнате не было.

— Не может быть, — не поверил участковый. — Мы же глаз не сводили…

Не слушая, старший лейтенант присмотрелся к следам.

«Не иначе, как этот Середа выполз во двор, вдоль забора прокрался на огороды, а дальше — проселок». Больше бежать некуда. Он или не он — раз сбежал, значит, птичка еще та».

Не теряя ни секунды, Гогоберидзе побежал к мотоциклу.

Рванул с места, услышал крик участкового: — Я с вами!

— Не нужно! — крикнул старший лейтенант, выжимая газ до отказа. Легкая машина, как норовистый конь, прыгала на ухабах, порою отрываясь от земли. Вскоре он стал нагонять крытый брезентом грузовик.

Обогнав его, Гогоберидзе резко затормозил, преградив путь. Машина тут же стала. Держа пистолет наготове, Шалва заглянул в кабину, затем резко откинул брезент. В кузове перекатывались пустые бочки. Не теряя времени на разговоры, Шалва стремительно понесся обратно, оставив в недоумении шофера.

«Спрыгнул, гад, где-то в логу, — время от времени оглядывая местность с высоты мотоцикла, думал Шалва и вновь садился за руль. — Хитрая бестия: не спросясь, на ходу забрался в кузов».